И скорее всего так оно и есть, ибо бывая на природе, бродя по угодьям с ружьем, даже охотясь на крупного зверя, подвергаешься опасности не более чем на улицах большого города. Но иногда простая беспечность, переоценка своих возможностей, безалаберность, а часто и господин случай ставят охотника далеко не в приятные ситуации.
На открытии, как всегда, полный аншлаг. Охотников с московскими путевками егерь на моторной лодке везет на «птичий» остров, а охотники «второго сорта» с разрешениями, выданными начальником хозяйства, самостоятельно забираются в указанные им места залива Беняковского болота. Ширина угодий и места засидок охотников позволяют не бояться, стреляя некрупной утиной дробью, задеть соседа. Все стрелки не первый раз на открытии сезона на этом болоте и прекрасно представляют направление безопасной стрельбы.
Нам с мужем достался островок, добираться к которому приходилось с дальнего берега, а по высокой воде обычно на надувной лодке. На этот раз уровень в водохранилище был низкий, пробирались к месту охоты, увязая болотными сапогами в торфяной жиже под небольшим слоем воды.
Не успели зарядить ружья, как почти в полной темноте ближе к противоположному берегу низко прошла стайка кряковых, почти незаметных на фоне леса, отражаясь темными тенями, скользящими по спокойной глади воды. Раздался выстрел, и не успела я прокомментировать, что и с той стороны до уток очень далеко, как муж, ойкнув, схватился за лицо, а по кустам зашуршала дробь. Из-под руки стекала струйка крови.
Подцепив ногтем дробину, к счастью, попавшую только в бровь, я извлекла ее на ладонь, как выяснилось потом, «нулевку». Глаз заплыл, что позволяло пострадавшему, после каждого удачного выстрела, шутить: «Хорошо, что левый».
Следующие три происшествия были не столь трагичными, произошли они в этих же местах, но уже ближе к осени.
Первое связано с тем же знаменитым болотом Беняково. Вечерка удалась, отъевшиеся сентябрьские крякаши приятно оттягивали плечо, пора к дому. Не успели выйти на дорогу, проходящую через лес, как северная погода показала свой непредсказуемый нрав.
Поднялся ветер, набежали тучи, раздались раскаты грома, засверкали молнии. Сосны раскачивало, как траву, летели сучья и хвоя, раздавался треск сломанных деревьев. В темном лесу стало сразу страшновато и неуютно, но когда дорога вышла из леса на небольшое открытое место перед мостком через протоку, неприветливый лес показался надежным укрытием. Над узкой полоской воды, отделяющей Беняковский остров от материка, проскакивали с треском электрические разряды с внушающей опасение частотой.
Кругом грохотало, между ударами молний глаза не успевали привыкнуть к темноте, как следовали новые вспышки. Уши заложило, когда молния шагах в пятидесяти вошла в пригорок. Ослепленные разрядом, сразу оказавшиеся как бы в полной тьме, с трудом различали только горевшую траву в месте электрического удара.
Наконец гроза ушла в сторону, дорога свободна. Четверть часа, и мы на базе обмениваемся с охотниками впечатлениями от этого вечера. Наши злоключения не шли ни в какое сравнение с тем, что они пережили на волнах водохранилища, возвращаясь на лодке с «птичьего» острова, когда их застала непогода.
Второй случай, где мне пришлось быть скорее сторонним наблюдателем, чем участником, может быть, только со стороны выглядел комичным, но отнюдь не прибавил веселья Рэму Николаевичу, чья охотничья биография в течение многих лет была неразрывно связана с этими местами.
Знаменитая «трехгорка» – остров с тремя ложинами (заливами) и тремя гривами соснового леса – места утиных охот, а в былые времена, когда колхозы на здешних землях еще существовали, сюда вывозили молодых бычков, которые в полудиком состоянии паслись в течение лета и осени без всякого присмотра.
Шалаши из можжевельника стояли вдоль длинной полосы залива, местами заросшего кугой и редким ивняком. Хотя расстояние между ними велико, но все, что происходит у соседа, видно прекрасно. Вот очередной промах, на этот раз попал, охотник вышел из скрадка, идет за сбитой уткой. Рядом неспешно, пощипывая травку, гуляет бычье стадо. Некоторые бычки, несмотря на молодость, уже приобрели вид, а как позднее выяснилось, и характер взрослых быков. Налетели чирки, ах, лучше бы Рэм промазал.
Неся утку и стряхивая воду с добычи по пути к шалашу, удачливый стрелок и не заметил, что своим поведением возмутил одну бычью голову. Едва охотник занял место в шалаше, как бычина, грозно проревев, атаковал можжевеловое сооружение, разметав его в стороны. А хозяин скрадка, несмотря на достаточно почтенный возраст и солидную комплекцию, с юношеской прытью по мелководному плесу, поднимая тучи брызг, ретировался под защиту ближайшего дерева.
Третье происшествие, свидетелем коего я не была, описано со слов мужа. «Черная грязь» у деревни Раменье – угодья, где в основном охотятся местные охотники. Закоряженное болото, куда залезть совсем не просто, грязь цепляется за ноги, каждый метр пути дается с трудом, а пока доползешь до облюбованного места, не один пот сойдет. Но утки много, а местные – народ привычный, болотом их не испугаешь, не то, что приезжие городские охотники, поэтому это болото традиционно отдано на откуп аборигенам и любителям интересных вечерок, вроде моего мужа.
Небольшая их бригада из шести человек собралась на вечерку загодя, устроив на берегу у болота импровизированный пикник. Николай – местный лесник, решает, что уже пора забираться в крепь, несмотря на то, что солнце еще высоко и можно не торопиться. Прихватив жердину, лезет в болото. Остальная компания, неспешно собирая оставшуюся снедь, наблюдает, как Николай, медленно, утопая на полный высокий сапог в грязь, пробирается к облюбованным кустам.
Когда до заветного островка охотнику остается совсем немного, из зарослей ивняка выходит медведица с двумя медвежатами. «Коля, медведь», – в один голос выдыхает оставшаяся на берегу пятерка. Николай, увидев медвежью семейку, проявляет такую прыть, что, кажется, он лишь слегка касается топи, прыгая с коряги на корягу, вмиг оказывается рядом с товарищами на берегу.
Последние два происшествия были с трагическим исходом.
После второй недели пребывания, появилась возможность поохотиться на «птичьем» острове. На этот заезд прибыла команда мне не знакомая, но в целом публика по охотничьим меркам приличная, что было характерно для этого хозяйства. Возможно, сама обстановка настраивала охотников на нужный лад, а может быть егерь Семен Михайлович своим строгим видом и справедливо-внимательным отношением не давал разгуляться отрицательным эмоциям, но обычно никаких трений между охотниками не возникало.
Вот и в эти дни все протекало гладко, жаль только, что один их товарищ сильно заболел и пролежал три дня охоты. В последнее утро, несмотря на недомогание, все же решил отстоять зорьку, как же, быть в угодьях и не прожечь стволы.
Рассвело, со стороны шалаша, где лежал больной, изредка была слышна стрельба. К десяти собрались у лодки, захворавшего охотника нет. Прошло полчаса, забеспокоились, почти бегом бросились к шалашу – пусто, только следы на песке в сторону воды за сбитой уткой. Сердце подвело, упал и утонул. Переоценил свои силы, не смог устоять перед любимым увлечением – утиной охотой, которая его и погубила.
Последнее происшествие как назидание не только молодым, но и опытным охотникам, поклонникам Бахуса.
Знаменитое ранее Виноградовское охотхозяйство. Угодья, близкие к Москве, обилие утки, популярность, особенно на открытие, необыкновенная. До начала летней охоты на утку в наших, более северных, традиционных местах еще две недели, так почему бы не принять приглашение поохотиться в престижном хозяйстве. Поехали в ночь к утренней заре, в «Жигули» забились впятером, не считая собаки. Как и кому выдавали путевки, не знаю, но угодья явно были перегружены.
Стало светать, пальба началась жуткая, утки поднялось количество немеренное. Стреляли со всех сторон, непривычные к такой охоте, мы с мужем, опустив глаза к земле, спасаясь от сыпавшейся сверху дроби, ушли от воды в луговины, где пострелять особенно не пришлось, сбили лишь около десятка пролетающих чирков, что по меркам «Виноградова», просто пустяки.
Примерно через час после начала стрельбы со стороны водоемов раздалась отборная брань, чередующаяся со словами: «Васька, ты что молчишь?» Рассвело, на берегу стоял милицейский уазик.
В компании, с вечера изрядно принявшей на грудь, произошло, нет не происшествие, случилась трагедия. Охотясь вдвоем с лодки, один охотник по неосторожности застрелил своего товарища.
Комментарии (0)