Об охотничьем билете и спекуляциях вокруг него

Кто знаком с реальным положением дел в сельских районах, тот знает, что получение госбилета для охотника связано с затратами. Сначала надо доехать до представителя органа государственного управления охотничьим хозяйством. Затем он везет ваши заявления и фотокарточки в областной центр.

А спорить пришлось, и спор этот продолжается до сих пор, спустя почти четверть века. Все забыли об изначальной функции членского охотничьего билета, ее изменении в рамках прежнего правового поля, когда он стал и членским, и давал право на охоту. В то время только промысловые охотники имели право иметь «рублевый» охотничий билет, который выдавали в промхозах потребкооперации (не государственных организациях) штатным охотникам госпромхозов и райзаготконтор или заключившим договор на сдачу пушнины или отстрел копытных. Взимание госпошлины в соответствии с новыми законами было отменено, и членский охотничий билет превратился в единственный документ, дающий право на охоту. В Англии для получения такого права достаточно купить марку в любом почтовом киоске, а в Голландии – заплатить в местном (муниципальном) органе власти за год, два или пять, и чем на больший срок вы приобретаете такое право, тем дешевле. А у нас на то и чиновники, чтобы искать работу себе и другим. «Заботясь» об охотнике, они «обеспечивают» его вторым охотничьим билетом, не считаясь ни с миллионными в пределах страны затратами, ни с тем, что их некому выдавать. Потому и продлили на год внедрение новой системы. Кто знаком с реальным положением дел в сельских районах, тот знает, что получение госбилета для охотника связано с затратами. Сначала надо доехать до представителя органа государственного управления охотничьим хозяйством (в разных субъектах он называется по-разному). Причем иногда это один человек на два-три района, и его не всегда можно застать. Затем он везет ваши заявления и фотокарточки в областной центр.

Далее все происходит в обратном порядке. Некоторые горе-чиновники объявили о замене членских билетов, что противозаконно. Вот уж действительно, заставь дурака Богу молиться!.. Вот уж действительно, не мудрое, а продиктованное какими-то политическими амбициями решение наших законодателей. И «доигрались» они до того, что рейтинг их существенно снизился. При некоторой политической воле вполне можно было найти компромиссный вариант разрешения на право охоты с охотничьим билетом в интересах как государства, так и двух миллионов охотников. Для этого, как писал мудрец Фирдоуси, надо призвать на помощь «основу бытия – разум», и тогда, «быть может, выход мы найдем с тобой, есть избавленье от беды любой!».

С охотугодьями такой же обман. Чтобы доказать, что общества охотников плохо работают, «ничего не делают, а только собирают членские взносы и обирают охотников», еще в советские времена создали ОПУ – охотничьи производственные участки в областных Управлениях охотничьего хозяйства, структурных подразделениях Главохоты. Позднее на их основе создали ГУПы (например, «Кировохота», «Удмуртохота»). Им выделили лучшие угодья, в т.ч. бывшие заказники, срок действия которых истекал, и таким образом они превращались в бессрочные. Они охранялись государственными егерями и содержались за счет госбюджета. Начальник отдела охотничьего хозяйства Главохоты РСФСР А.В. Сицко опубликовал несколько статей, в которых показал более высокую экономическую эффективность ОПУ, более высокий выход продукции (особенно мяса лося) с 1000 га охотугодий по сравнению с обществами охотников.

Но сравнение методически было некорректным, так как расходы одних возмещались за счет госбюджета, а других – за счет общественных организаций. Сопоставляли выход продукции со сравнительно небольшой площади лучших охотугодий и выход ее с нескольких миллионов га угодий средних. А бывший начальник Тюменского управления охотничьего хозяйства, мой дипломник В. Азаров, пошел еще дальше. Он считал, что органы государственного управления сами могут выдавать охотничьи билеты и исполнять функции общественных организаций. Переубедить его в том, что задачи и функции государственных органов управления и общественных организаций охотников совершенно разные, мне не удалось. Он добился по существу ликвидации областного общества, выжил своего коллегу и хорошего председателя областного общества Ю. Курочкина. Отрицательные последствия этого долго сказывались в области. И сам В. Азаров стал ездить на охоту в соседнюю Курганскую область. Я его встретил там однажды вместе с прокурором области в кабинете Г. Порохина, начальника Курганского управления. На юге Тюменской области косулю быстро выбили. Не стало «плохого» хозяина, морально сдерживающего фактора, а один районный охотовед, каким бы активным он ни был, обеспечить охрану угодий на площади в несколько сотен тысяч га не в состоянии без помощи организованных охотников.

Специальные исследования, проведенные Е.Б. Сергеевым и А.П. Калединым под нашим руководством в период наихудшего состояния охотничьего хозяйства в обществах охотников (1991– 2000 гг.), показали, что плохое хозяйство намного лучше, чем никакое. Все основные показатели его состояния, в т.ч. плотность населения охотничьих животных, выход продукции с единицы площади охотугодий были существенно выше, чем в ОПУ (и тем более в угодьях общего пользования), а спад численности намного меньше. Восстановление численности происходило значительно быстрее.

В 1959 г. Правительство РФ обязало провести межхозяйственное охотустройство на территории всей страны и передать все угодья в непромысловых районах обществам охотников в виде «приписных хозяйств». Для этого органы местной власти (области, края, республики) заключали с ними договоры и прилагали по два комплекта охотустроительных материалов: один для областного (краевого, республиканского) общества, второй для районного. И это с профессионально-технологической точки зрения было правильно. Ни в одной европейской стране никто не найдет угодий общего пользования. В них, как показывает наш опыт 20-х, 30-х годов и пример Португалии после революции «Красных гвоздик», когда 30% северных районов были переведены в угодья общего пользования, вскоре ничего не осталось. Нет юридического хозяина в угодьях (т. е. нет хозяйств) – нет и дичи. В Курганской области при начальнике управления охотоведе Г. Порохине тоже боролись с «монополизмом общества» в использовании угодий. Отобрали лучшие угодья, вначале «передали сами себе», где устраивали охоты, а затем нашли камуфлирующие формы – «фонды», «дочерние хозяйства» и др.

Ведь у нас в России если что-то общее – значит, ничье. И угодья «общие» – «ничьи», в них можно делать что хочешь и стрелять кого хочешь. По этому поводу вспоминается сибирская «сказка». Один охотник спрашивает другого, возвратившегося с охоты: «Ну каво убил, паря?» – «Да никаво. Вот только дикую бабу застрелил». – «А почему же дикую?» – «Так она в лесу была, а в нем всё дикое». Так давайте, господа законодатели, чтобы не стреляли «диких баб», более уважительно относиться к своим согражданам охотникам, к этой очень активной части нашего общества. Они этого достойны. А губернаторам хотелось бы пожелать подбирать на руководящие должности в этой специфичной сфере не услужливых – извините, так и хочется сказать: дураков, – а грамотных специалистов, которые не извращают ситуацию с выдачей охотничьих билетов, а учитывают правовые традиции и обычаи охотпользования в России и не допускают грубейших ошибок, приводящих к ситуации, какая возникла в Ивановской области, когда по вине ретивых специалистов охотники лишаются права на охоту и, отстаивая свои права, устраивают коллективные протесты. Правильно делают. Неизвестно, чем это все кончится для руководителей.