Две вечерки в Уломе

Междуречье Шексны и Мологи уже несколько десятилетий привлекает охотников. Когда-то глухой край, куда из столицы можно было добраться на паровозной тяге в двух прицепных вагонах от состава рыбинского направления, «подхваченных» местным рабочим поездом на ст. Сонково после четырехчасовой стоянки. А скромные 375 км пути растягивали железнодорожное мучение на 14 часов тряски в общем вагоне, в плацкартный вагон билетов чаще всего не оказывалось.

Паровоз упирался в берег Рыбинского водохранилища, и рельсы обрывались, а с ними и «цивилизация». Вернее, предстояло еще около часа плавания на пароходике от пристани города Весьегонска на вологодский берег Моложского плеса в Улому.

Здесь жизнь как бы останавливалась. Нет городской суеты, время течет размеренно и неспешно, под стать ему неторопливость местных жителей, основательность и благожелательность, при крайней сдержанности и терпеливости, что свойственно многим северянам. Дома с крышами, покрытыми по старинке дранкой; вместо фундамента валуны под венцами срубов; поля, огороженные изгородями из жердей от диких животных и домашнего скота. Одним словом, пейзаж, который уж точно с дореволюционной поры не менялся, если не считать столбов и проводов электрических.

Позднее пробили последние 50 км дороги от Красного Холма до Весьегонска, и зависимость от железной дороги ослабла. Но чтобы заехать на машине в Улому, а это без малого еще 200 км (объезжая через Устюжну Моложский плес), следовало набраться смелости и упорства. Конечно, это был не «Париж — Дакар», но даже на «Ниве» или уазе нельзя было точно сказать, сколько потребуется времени на преодоление этого отрезка пути.

Сегодня эта дорога — проезжая для любого легкового авто, за исключением последних 10 км до центральной базы Уломского о/х, с оговоркой — в весеннюю распутицу.

К сожалению, места эти за последние два десятилетия несколько утратили свою первозданность, народа приезжего прибавилось, машины почти в каждом дворе, мобильная связь по всей Уломе да и торговля не отстает.

Но, наверное, хватит ностальгировать по временам прошедшим. Одним словом, в этом году опять на Земле вологодской, как и в прошлые 5–10–20 лет назад, даже вспомнить страшновато, сколько годков и верст хожено-перехожено по полям, лесам и болотам Уломы. Не сосчитать добытые трофеи, пойманную рыбу, собранные грибы и ягоды…

Открытие летне-осеннего сезона по перу, третья суббота августа, в целом порадовала, утка была. Когда время «не давит», работа может подождать, впереди у тебя не 3-5 дней непланового отпуска, а несколько месяцев свободного времени; «рвать жилы», пропадая утром и вечером на охоте, а между охотничьими вылазками успеть порыбачить основательно да в лес по грибы наведаться уже нет необходимости.

Когда после такого «активного» отдыха неделю дома отходить приходится. Одним словом, график выбирается щадящий. Утром, но не спозаранку, рыбалка до обеда, вечером на болото за уткой. Ловлю рыбы можно грибами заменить, если с погодой неважно, в общем, действовать по настроению, не пытаясь преодолевать неожиданные обстоятельства.

Первые два вечера были успешны, норма взята, перерыв на пару-тройку дней. Заготовками, слава богу, заниматься нет необходимости, утка только на котел, для разнообразия «меню».

К следующим выходным приехал сын. Вечером — на «любимое» болото. Но столь «негостеприимного приема» в привычных местах, особенно в это время года, предположить было невозможно. Сотни лосиных мух (лосиная вошь, лосиный клещ, оленья кровососка, оленья блоха) атаковали машину, лезли в приоткрытые окна, десятками покрыли флисовую охотничью куртку, сбросив крылья, заползали в волосы под шапку и за шиворот.

На болоте мушиные атаки несколько ослабели, а когда стемнело, возвращались к машине в спокойной обстановке. За многие годы такое нашествие насекомых впервые. Обычно активность лосевой мухи была ближе к осени, когда похолодание заставляло этих кровососов искать «зимние квартиры», но в таком количестве мухи никогда не было. Продолжалось эта «вакханалия» порядка двух-трех недель, но не повсеместно. Хотя многие заманчивые места охоты, грибные и ягодные, на это время пришлось забыть.

В сентябре в гости нагрянул приятель. Вот у него были те пять дней, о которых говорилось выше. Но «график» утро — рыбалка, вечер — охота настолько устоялся в нашей компании, что об изменении «расписания» разговор и не поднимался.

Клев рыбы погоде не соответствовал. Теплые, просто летние дни затянувшегося бабьего лета радовали значительно больше, чем пойманные окуни, щуки и судаки. Хотя улов за утро под 10 кг к неудаче не отнесешь, но по местным меркам это достаточно скромно.

Теперь ближе к охоте, вернее, к двум вечеркам, которые вряд ли скоро забудутся и вспоминаться будут с улыбкой, во всяком случае с моей стороны.

Начну с того, что оба участника охоты были абсолютно «чисты» как стеклышко. Так что списать произошедшее на «зеленого змия» даже пытаться не стоит.

Мой напарник, кстати, стрелок отличный и в свое время спортсмен известный, трудится на одном из столичных стрелково-стендовом комплексе. Но главное из его охотничьих достоинств — умение находить сбитую дичь.

Правда, меня всегда несколько смущала его излишне «охотничья» экипировка. Это, помимо «Беретты», патронташ, сумка с «признаками» ягдташа в виде нескольких удавок-тороков, все это импортный новодел, без функциональности старинной атрибутики.

Вечер на «знаменитой» в Уломском хозяйстве «трехгорке». Очередная сбитая кряква. Как всегда, поиски увенчались успехом, но коварное вязкое дно хватает за сапоги, и охотник, теряя равновесие, падает в воду, благо, неглубоко, не утонешь. Утка в руках, сумка и ружье на плече, пора выходить на сухое место. Под ногами уже не чавкает болотная жижа, можно перевести дух, разрядить ружье. Рука тянется к плечу, но вместо ружейного погона находит лишь ремень охотничьей сумки.

Где-то там, позади в воде, осталась его пятизарядка; какая коварная оказалась последняя сбитая кряква, «компенсация» за добычу явно не соответствовала ценности трофея. К счастью, все разрешилось довольно быстро, если не принимать во внимание испорченные нервные клетки.

Помог импортный ружейный погон, на счастье оказавшийся плавающим, и при свете фонаря был легко обнаружен на поверхности воды, а если бы чуть глубже было, тогда — прощай оружие? Не будем рассуждать в сослагательном наклонении, главное, что все благополучно разрешилось.

Условия охоты и плотность дичи по угодьям заставляли постоянно менять места вечерних охот. В этот вечер забрались достаточно в болото далеко, к двум озерцам под высоким лесом урочища Погон. Место многообещающе, лишь высокая осока навевала невеселые мысли, что не каждую сбитую утку найти удастся.

Но не повезло в этот вечер только мне, остался без выстрела, хотя на уток насмотрелся и пару налетов просто прозевал.

«Беретта» моего приятеля прочищена и, судя по паре дуплетов, работает надежно. Пора к дому. Через кусты пролезает удачливый стрелок, на тороках живописно висит пара уже наполовину вышедших пером кряковых селезней. Стараясь не сбиться с нужного направления, петляем между кустами, обходя мокрые, вязкие места.

Почти пришли, как вдруг замечаю, на удавках моего напарника пусто, так приятно оттягивающих плечо двух крякв нет. По одной они отцепились или обе сразу, можно лишь предполагать. Сил возвращаться и искать просто нет, да и каким путем выбирались, точно не вспомнить, искать бесполезно.

Немного о вальдшнепах на утиной охоте. За четыре вечера было добыто 7 лесных куликов. В прошлые годы на вечерке выстрел по вальдшнепу воспринимался как приятная случайность. Этой осенью, уже с конца августа, пролет вальдшнепа над утиными угодьями редкостью не был.

При желании взять вальдшнепа можно было больше; лично я часто отпускал долгоносиков без выстрела, как-то молча летящий над осенним болотом вальдшнеп не воспринимался столь желанной дичью, как хоркающий в весеннем лесу.