Забавная или курьезная?

Рассказав знакомому при встрече о своей последней охоте, я в сердцах назвал ее дурацкой. Но он, выслушав меня, не согласился с такой оценкой: «Не дурацкая она, а забавная, ну, на худой конец, курьезная…»

Первый шанс выйти на дичь представился мне на полпути от остановки электрички к лесной избушке. На речке Баской открылось небольшое – с треть гектара – водное пространство, образовавшееся перед бобровой плотиной. Можно было надеяться, что застану здесь уток.

Пользуясь случаем, выражу свое отношение к мнению об избыточности поголовья бобров и вреде, наносимом ими лесу и хозяйственной деятельности человека. Для нас, охотников-любителей, бобры – это симпатичные животные-трудяги. Не перестаю удивляться совершенству их гидротехнических сооружений, способных поднимать воду на полтора метра. А главное, в нашей местности, где ручьи и речки каменистые и быстрые, в основном только бобровые запруды создают условия для пребывания водоплавающих.

Снял с плеч и положил на землю рюкзак, чтобы он не мешал осторожному подходу к воде. Подошел, и вдруг увидел мчавшегося навстречу невесть откуда взявшегося чирка. В момент, когда уже изготовился выстрелить в него, совсем близко поднялась стайка чирков. Мне бы надо было оставить того чирка в покое (уж очень быстро он летел, да  и не мастер я стрелять во встречных) и переключить внимание на этих, более удобных. Но сработала инерция: выстрелил в неудобного и промахнулся. Не мешкая, взял на мушку одного из взлетевших, но выстрела не последовало. Спуск левого ствола свободно слюфтовал. Оказалось, что я использовал этот ствол при первом выстреле (полагая, что стреляю из правого). На этом все и кончилось.

Успокоившись, подхватил рюкзак и пошел дальше. Пройдя с километр, заметил, что из травы торчит кочерыжка. Замер, вглядываясь. Кочерыжка шевельнулась. Чья это голова: тетерева или молодого глухаря?  Не желая рисковать, выстрелил «пятеркой» из левого (в правом была «шестерка»). Кочерыжка сникла. Метрах в трех от этого места взлетел косач (значит, и стрелял я также в косача). Вскинул ружье и повторилась ситуация, имевшая место у бобровой плотины: слюфтовал спусковой крючок пустого левого ствола. Косач отлетел метров на пятьдесят и взгромоздился на невысокую ель.

Придя в себя, выстрелил в птицу из правого ствола, не причинив ей, как и следовало ожидать, никакого вреда. Тетерев продолжал сидеть, а я лихорадочно шарил по патронташу (он у меня двойной), нащупывая патрон. Перезарядил, наконец, правый ствол. И тут сбоку, шагах в тридцати, совершенно открыто поднялся третий косач. Ну уж этот от меня не уйдет! Как бы не так! После выстрела косач благополучно улетел, а вслед за ним подался и тот, сидевший на ели.

Упаковывая добытого (первого) тетерева, удовлетворения не испытывал. Опять как-то неладно все сложилось. Задавался вопросами. Если при встрече с чирками использовал левый ствол вместо правого непроизвольно, то сейчас-то сделал то же самое вполне сознательно.

Почему же в таком случае не переключился сразу на правый ствол (зная, что левый уже пуст)? И зачем, спрашивается, надо было стрелять «не в меру» во второго косача, не попытавшись сократить дистанцию? Наконец, почему-то промазал в третьего тетерева,  ведь 25–30 метров – самое оптимальное для верного выстрела расстояние: сноп дроби достаточно широкий, но притом вполне плотный.

Вот этот, последний вопрос, озадачивал меня, пожалуй, больше всего. Уже вечером, перебирая патроны и готовя патронташ к завтрaшнему походу, не обнаружил в нем пулевого патрона   (одного из двух, постоянно находившихся при мне). Мелькнула нехорошая догадка, к сожалению, подтвердившаяся. Все дробовые патроны оснащены у меня капсюлями «Жевело», пара же пулевых – капсюлями КВ-22.  Когда нашел стреляную гильзу с капсюлем этого типа, стало все ясно: в третьего тетерева я стрелял пулей. Оставалось утешать себя мыслью, что при попадании добыча приобрела бы нетоварный вид.

Эта поездка начиналась охотой на уток и закончилась охотой на них же, и тоже весьма забавно (или курьезно?). Подходя к небольшому озерку, образовавшемуся при прокладке лесной дороги, старался быть предельно  осторожным. Чуть выглянув из-за импровизированной плотины, внимательно оглядел водную гладь – пусто. Стал прощупывать взглядом заросшее травой прибрежье – не появится ли где волнение воды, вызываемое копошащимися в зарослях утками. Нет, все спокойно.

Выпрямился во весь рост, и тут, буквально в нескольких шагах от меня, из-под нависшего над водой ивняка, пулями вырвались четыре чирка. Хватило хладнокровия чуть отпустить их. Затем поймал на мушку крайнего, и нажал на спуск. Но вместо полноценного выстрела получился малозвучный хлопок.

Может, при зарядке патрона не засыпал в гильзу пороха или дозатор выдал уменьшенную его порцию, но я вроде бы строго слежу за этим. А может, ослабли капсюли, куплены в 90-х годах, но ведь в моей практике был случай, когда я полноценно употребил коробочку «Жевело» производства 1956 года, подаренную мне одним старым охотником. Впрочем, какое все это теперь имело значение!

Чуть не забыл сказать, что использовал и второй выстрел, но с опозданием и без прицела. Чирки улетели (явно не помирать).