В последующие дни уже во время охоты тенденция маршрутов полетов вальдшнепа сохранялась: над мелколесьем, вдоль границ с высоким лесом, где в предыдущие годы были хорошие тяги, хоркающий долгоносик лететь не хотел (по моим и моих спутников наблюдениям).
На излюбленных нами местах, на которых добывалось до десяти экземпляров за несколько дней охоты, в этом году добыли не более трех. В целом интенсивность тяги и над высоким лесом (лес лиственный: береза, ольха, осина), и над мелколесьем в этом году была ниже обычной даже в конце срока охоты, когда снег повсеместно сошел.
У моего племянника Сергея на счету было три сбитых вальдшнепа (один не найден). Я тоже добыл трех долгоносиков (одного тоже не нашли), сделал пять выстрелов за семь выходов. Еще у двоих членов нашей команды результат был примерно такой же. Мы предположили, что при позднем открытии охоты тянул в основном местный вальдшнеп, поэтому он пролетал над местами гнездования самок, а не в местах временных остановок пролетного вальдшнепа – в светлых мелколесьях. Это наблюдения по нашей бригаде, но и нашим соседям, братьям-охотникам, тоже похвастаться особо было нечем.
Немного о гусях. В Гагаринском районе наблюдал несколько стай в утренние и вечерние часы. Одна стая (около полсотни голов) вечером на тяге налетела на разумный выстрел, но восьмеркой перо гусям портить не стал. Специально на гуся не ходил: тащить два десятка профилей по топи и грязи ночью, да заранее сделать скрадок я уже не в силах (возраст).
Знакомые – молодые, но уже опытные охотники – сказали, что гусь прошел быстро. Они хорошо поохотились только 25–26 апреля, 27-го уже были редкие стайки, а 28-го горизонт был пуст. За эти дни они добыли один пять, а другой шесть голов. Засидки они готовили в ямах с хорошей маскировкой.
Я уже останавливался на не менее интересной охоте на селезня с чучелом и манком, которой занимаюсь более 60 лет (с подсадными приходилось охотиться довольно редко). Здесь терпение, маскировка и умение манить имеют большое значение, и добытый красавец селезень – желанный трофей.
Утренняя заря на реке Сеже, широко разлившейся в день открытия охоты, оказалась неудачной. Расположившийся поблизости «взвод автоматчиков» палил по всем и вся, так что голоса наших манков никому не были нужны, и мы с приятелем забрали наши чучела крякашей и уехали домой досыпать.
Через три дня, когда вода спала, я смог пройти к «своей» луже с удобной небольшой ветлой, под которой уютно и быстро монтируется переносной скрадок. Я добыл там пару селезнишек, за что в очередной раз этой луже благодарен.
Потом еще три утра были посвящены охоте на селезней в двух других хозяйствах (всего были путевки в три смежных хозяйства). Два утра оказались удачными: было добыто по одному селезню. Утки сидели уже на гнездах, поэтому селезни прилетали буквально через считанные минуты после нескольких «квачек», даже осадка не требовалась.
Интересным был последний случай. Я сидел около небольшой лужи на краю леса. Взошло солнце, осветило вершины, и буквально после «третьего звонка» селезень с разворота плюхнулся рядом с чучелом. После выстрела он выставил яркое брюшко вверх, и я решил его достать, чтобы не демаскировать поверхность лужи, так как хотел проверить еще наличие селезней в округе. Подал несколько квачек и увидел ястреба-тетеревятника.
Пролетая в стороне от лужи, он заметил чучело утки, резко развернулся, и завис на секунду-другую над ним. А оно без движения – не улетает и не ныряет. (Мне приходилось быть свидетелем, когда ястреб-тетеревятник срывался с дерева за пролетающей уткой. Она резко падала в воду, ныряла, и хищник оказывался ни с чем). Ястреб опешил и опустился в двух метрах от чучела на кочку, торчащую из воды, застыл в позе, характерной для ястребов: голова ниже, хвост выше. Сцена длилась секунды три-четыре, пока я не сделал какое-то движение и он не покинул кочку.
На этом весенняя охота для меня закончилась.
Комментарии (0)