Номер «РОГ» с обращением-просьбой редакции к охотникам – читателям газеты писать ей об участии в первой летне-осенней охоте пришел ко мне уже после моего возвращения со второй охоты в открывшемся сезоне. Желания откликнуться на просьбу первоначально не возникло. О чем писать, если оба раза остался без добычи. Но, подумав, решил написать, ведь в конце-концов отрицательный результат – тоже результат.
По многолетней практике осенний сезон по боровой открывают у нас через неделю, а то и через две после открытия сезона по водоплавающей. Нынче же оба открытия совместили, причем сделали это необычно рано – 15 августа.
Никаких особых надежд на первую охоту я не возлагал. В местах, где охочусь (запад Среднего Урала) весна, как правило, запаздывает (нынешний год не исключение). Значит, кладки у куриных были поздние, следовательно, подросшие выводки еще не распались, попробуй отыщи их без собаки (с учетом низкой численности поголовья глухаря, тетерева и рябчика в последние 10–15 лет). Но не пропускать же открытие!
Кроме того, само гуляние по лесу с ружьем уже давно доставляет мне относительно независимое от охотничьей удачи-неудачи удовлетворение. Как говорится, если не догоню, так согреюсь.
От остановки электрички до лесной избушки было 15 километров пешего хода, из них первые два километра я называю холостыми, поскольку уже не припомню, когда поднимал в последний раз на этом отрезке пути какую-нибудь дичь. Собственно, охота начиналась с осмотра небольшого придорожного водоема, куда иногда подсаживались утки. Подошел к водоему не очень осторожно (не было прикрытия) и стронул преждевременно тройку чирков.
А потом на участке тропы, которую мы называем Малой путь-дорогой, веером взлетели 5–7 рябчиков. Три или четыре из них тут же присели на близстоящие березы, но разглядеть ни одного не удалось. Затем все с «фырканьем» разлетелись в разные стороны. Показались они маленькими, почти с кулак. В таких и стрелять-то не хотелось.
На следующий день вышел на охоту в девять утра. На тропе Большая путь-дорога поднял одновременно пару вальдшнепов. Были они трудными (в смысле, заслоненными), и выстрел по ним из-за торопливости получился сдвоенным: нажал на оба спуска почти одномоментно. («Это у тебя от нервов», – как пояснил мне однажды в аналогичной ситуации один мой приятель.) Тут же взлетел третий вальдшнеп. Стало быть, и долгоносики еще держатся выводками. Правда, в отличие от рябчиков, все три вальдшнепа показались крупными, не уступающими весенним (позднеосенние не в счет).
Больше в этот день дичи не встретил (гулял до двух часов). Холостым оказался на следующий день и весь обратный путь на станцию.
Вторая моя охота состоялась 22–24 августа. Шел тем же путем. На той же Малой путь-дороге, в том же самом месте стронул, видимо, тот же выводок рябчиков. И все повторилось почти со стопроцентной точностью. И опять я не очень жалел: за неделю рябчики если и подросли, то на взгляд эта прибавка не улавливалась.
Когда спускался к речке Осиновке, увидел как поперек тропы прошмыгнул в низком полете глухарь. Где он взлетел, я не заметил. Сменил в стволах «пятерку» и «шестерку» на две «четверки», шагнул вперед и сразу услышал близко слева шумный подъем скрытого елями второго глухаря. После паузы двинулся дальше. Впереди, метрах в пятидесяти, поднялся открытый угонный третий глухарь. Стрелял хладнокровно с прицелом. Увы...
На следующий день опять гулял по знакомым тропам, полянам, корчевке. Было жарко. Снял куртку, приторочив ее к рюкзаку. Остался в одной футболке, но ее стали прокусывать комары. Надел поверх футболки дождевик-балахон из легкой материи типа болоньи. Помогло, но когда вернулся к избушке, футболку впору было отжимать от пота. А дичи не видел.
В девять вечера началась гроза. Раскаты грома раздавались почти непрерывно в течение часа – давно не припомню такого. А потом зарядил дождь. Мерный стук капель по крыше (в избушке нет потолка) вносил в душу успокоение. Проснулся часа в три. Выглянул наружу – звезды на небе сверкали как начищенные. Пошел досыпать со светлым чувством.
Утром, перед тем как отправиться на станцию, почистил ружье. Спрашивается, зачем? Ведь идти-то намеревался «с охотой». Плохая примета сбылась. Перед выходом на большак увидел в чуть заросшей травой колее лесовозки темное пятно. Всмотрелся – вроде бы ком грязи. Уже шагах в тридцати пятно обернулось рябчиком. Среагировать на его взлет не успел. Но особого сожаления опять не испытал.
Комментарии (0)