ЗАЙЦЫ И ВОЙНА
Скифские отряды – пехота и конница – выступили в боевом порядке для сражения с персами. Это были так называемые царские скифы, верховодившие в сложной иерархии племен Лукоморья. Когда степные витязи уже стояли в боевом порядке, то сквозь их ряды проскочил заяц. Заметив зайца, скифы тотчас же бросились за ним.
Травили зайчика с большим энтузиазмом, азартом и удалью! Ряды скифов пришли в беспорядок, и в их стане поднялся крик. Царь Дарий спросил, что значит этот шум у неприятеля. Узнав, что скифы гонятся за зайцем, Дарий сказал своим приближенным: «Эти люди глубоко презирают нас. Я сам вижу, в каком положении наши дела, надо посоветоваться, как нам безопасно возвратиться домой». Охота на зайцев предопределила исход похода персов в Скифию и судьбы стран Восточной Европы. Такая вот легкая, изящная интрига Артемиды, богини охоты, против бога войны Марса, да и самого Зевса-громовержца.
С наступлением ночи персы зажгли костры в лагере и переправились через Истр-Дунай, оставив на произвол судьбы больных и раненых, а также всех ослов. Крик этих любимцев Апулея вызывал панику у доблестных скифов! Ослы и орали всю ночь, прикрывая отступление из Скифии.
Прошло 2200 лет, и охота вновь внесла свои коррективы в ход мировой истории. Теперь уже в России в эпоху, когда решалась судьба Петровских преобразований. Тогда иноземцы и все русские, что искренне пошли по пути Петра Великого, опустили головы; они увидели, что все начатое Петром пропадает, опять воцаряются на Руси прежнее невежество, прежняя спячка.
ОХОТА НА ОХОТУ
Император Петр II (1715 – 1730) Петербурга на дух не выносил, он короновался в Москве, моря и флот не любил, а любил он – охоту! Вот как описывал его охотничьи потехи русский историк Николай Костомаров.
С Пасхи, которая в 1728 году приходилась на 21 апреля, царь стал чаще ездить на охоту, которой так горячо предавался ранее в Петергофе. Окрестности Москвы, богатые в то время лесами, представляли для этого развлечения обильное поле действия. С царем ездила юная тетка Елизавета, будущая императрица. Члены Верховного тайного совета (правительство) и генералитет должны были сопровождать царя в его охотничьих подвигах, хотя бы иному и не хотелось. Поезд царский потому был огромен и тянулся более чем в количестве пятисот экипажей. При каждом из вельмож, отправлявшихся за царем на охоту, ехала собственная кухня и прислуга.
Переезжали из одной волости в другую, где были лесные дачи. Останавливались, где находили удобным.
Происходил обычный процесс охоты. Между тем разбивались палатки, готовилось пирование, слуги развязывали поклажи, доставали посуду, устанавливали на столах кушания и бутылки. Работали подвижные кухни. После охоты собеседники сходились в палатки, шел веселый пир, а по окончании пира снова все укладывалось, увязывалось, ехали далее и снова становились там, где нравилось и обыкновенно заранее было указано.
Это была не столько увеселительная поездка, а скорее кочевание в азиатском вкусе и сообразно старой московской жизни. Даже купцы, думая зашибить копейку, с товарами, и особенно съестными, ехали вслед за двором, отправившимся на охоту. На охотничьих стоянках продавалось все втридорога, хотя тогда в Москве и без того было все несравненно дороже, чем в Петербурге. Поле (т.е. место, где надлежало располагаться и вести охоту) назначалось всегда по воле государя. Оно бывало различного качества, смотря по условиям местности: там охота шла за волками и лисицами, в другом месте – за зайцами, в третьем – за птицами.
Для охоты за птицами употреблялись ученые птицы: кречеты, соколы и ястребы; гончие собаки только выгоняли птицу из кустов или из болота, а тут сокольничьи, кречетники, ястребники уже стоят и держат кляпыши с кречетами, соколами и ястребами. На кречета, сокола и ястреба заранее надет клобучок, чтобы ловчая птица не видала ничего. Когда собаки спугнут птицу, сокольничьи снимают клобучок с глаз своей птицы, а та летит, нападает на утку или какую другую птицу, умерщвляет ее, а сама возвращается и садится на свой кляпыш.
В охоте за зверями работали егери и охотники. Они были в зеленых кафтанах с золотыми и серебряными перевязьми; у каждого на такой перевязи висела лядунка и золотом или серебром блестевший рог; на этих людях были шаровары красные, шапки горностаевые, рукавицы лосиные. Сначала пускают, по обычаю, гончих собак спугнуть зверя, тогда егеря и охотники, сидя верхом, спускают со своры борзых собак, а сами за ними скачут вслед...
Иногда же на волков брались тенета, и место, вошедшее в тенета, называлось островом; выгоняли из леса зверя и загоняли в расставленные кругом рощи тенета. На медведя охота производилась в дремучих лесах, и тогда царя не пускали близко, чтоб не было ему опасности. Выбирались охотники крепкие, рослые, сильные; борцы с медведями приобретали славу в охотничьем кругу, как храбрецы в военном. Царя приглашали приблизиться только тогда, когда медведя проколят рогатиною или попадут в него пулею.
После охоты за зверем ли или за птицею наступал обыкновенно пир в палатках. Шум, крик, гам, звук рогов, звон колокольчиков во время охоты сменялись песнями, виватами и почетными выстрелами. Все это делалось в старом русском духе, и царь привыкал к такого рода забавам, сродным ему и по народности, и по фамильным преданиям, так как цари древние, особенно Романова дома, любили охоту. В поле или в лесу все шло вольнее, не то, что во дворце; тут в сторону откладывались чопорные церемонии, какими там была постоянно окружена царская особа. Почетные вельможи, сотрудники великого преобразователя Петра I, предавались невольно этой веселой жизни.
ЕДИНСТВЕННАЯ СТРАСТЬ
Летом следующего 1729 года у молодого царя со дня на день все более и более развивалась склонность к охоте и переходила в горячую страсть. Он беспрестанно ездил в Петергоф и там целые дни с собаками и птицами рыскал по полям и лесам, неразлучно со своим любимцем князем Иваном Алексеевичем Долгоруковым.
Царственный отрок, отправляясь на охоту на продолжительное время, пристращался к этой забаве. Официальный царский воспитатель вице-канцлер барон Остерман думал было, чтобы отучить Петра от охоты, устроить ему близ Москвы другую забаву – маневры, которые приучали бы отрока-царя к воинским упражнениям (незадолго до своей смерти Петр Великий отзывался об немце Остермане, что этот человек лучше всех постигает истинные выгоды Русского государства и Россия без него не может обходиться). Но его внук, Петр, который Второй, от всего отбивался; у него в желании была единственно охота; ей предался он особенно с жаром осенью, так как это время вообще приветливо для страстных охотников.
Опять осенью 1729 года Петр с семейством Долгоруковых отправился на охоту на неопределенное время. Его псарня состояла из 200 гончих и 420 борзых. Затравлено было 4000 зайцев, 50 лисиц, 5 волков, 3 медведя и огромное количество всякой дичины.
«ДЕЛУ ВРЕМЯ И ПОТЕХЕ ЧАС»
Прадедушка Петра II – Алексей Михайлович, тоже любил охоту, на дуге его возка, на котором он отправлялся себя потешить, написана была известная по нашему шоу-бизнесу пословица. Но уже в правильном, точном написании: «Делу время и(!) потехе час». Значение пословицы несколько иное, не столь нелепое как в известном шлягере – время работе, но и об отдыхе забывать нельзя, часок потехе уделить необходимо, не следует корчить из себя по каждому поводу трудоголика с постной рожей моралиста. Любил Тишайший охоту, но в забвении дел государственных упрекнуть его бы никто не смог.
Сезон охоты 1730 года не состоялся – в январе Петр II умер от оспы. Руководство Российской империи приступило к процессу демократических преобразований.
Комментарии (0)