Что есть охота и кто есть охотники? Этот по сути мировоззренческий вопрос издавна занимает умы как охотников, так и неохотников. Ответы на него сторонников охоты, как правило, сводятся к тому, чтобы, во-первых, оправдать охоту в глазах неохотников, а во-вторых, еще более возвысить, облагородить ее в представлениях самих поклонников Дианы.
Но вот в статье Игоря Суслова «Почему мы охотимся, или охотник — не киллер» («РОГ» № 34, 2011) при ответе на рассматриваемый вопрос находим наряду с привычными суждениями об охоте не вполне традиционные мысли о ней. Но прежде чем говорить о том, что меня заинтересовало, скажу о том, что определенно вызывает возражения.
Автор явно преувеличивает, утверждая, что охота сформировала современного человека и «до двадцатого века играла большую роль в сохранении вида» (в сохранении рода, племени, даже народа — да, но не homo sapiens’а как такового). Не могу согласиться также с мнением, что охота неандертальцев на пещерного медведя носила религиозный характер (это не доказано). Считаю также слишком смелым предположение автора, что неандертальцам «пищи хватало» и без охоты на крупных млекопитающих.
Но что мне импонирует в статье Суслова, так это прямое и смелое утверждение, что современная любительская охота «является в большинстве случаев развлечением». Полагаю, что многие охотники, в принципе согласившись с таким выводом, все-таки скажут, что он нуждается в оговорках. Правильно, оговорки и уточнения необходимы, и автор о них не забывает. В частности, он замечает, что, хотя стояние на тяге и сидение с удочкой на пруду не удовлетворяют жажды приключений, тем не менее «свою долю адреналина привносят в нашу жизнь».
К этим и другим размышлениям автора я добавил бы следующее. Охота сближает человека с природой, причем не через созерцательное, а активное отношение к ней. Статистика свидетельствует, что уже к
О чем говорят эти и аналогичные факты? Урбанизированное население земли стихийно стремится восполнить утраченные связи с естественной средой обитания. Убежден, что спасение человечества не в чистой духовности, о чем сейчас много пишут, а в гармоничном соединении «духовного» человека с природой. Для какой-то части людей, главным образом для мужского населения планеты, сокровенным средством такого соединения была и остается охота.
На охоту как явление можно взглянуть еще с одной стороны. В психологии с конца девятнадцатого века утвердилась следующая типология основных форм человеческой деятельности: труд (работа), учение (учеба) и игра. Перекрещиваясь и в той или иной степени совмещаясь, каждая из этих форм имеет, тем не менее, относительную самостоятельность. Нас в данном случае интересует третья составляющая — игра. В любом справочнике вы прочтете, что она представляет собой вид непродуктивной деятельности, мотив которой заключается не в ее результатах, а в самом процессе, и что она играет большую роль в воспитании, обучении и развитии человека как личности. Так вот, по мере того как исторически, начиная с эпохи неолита, охота утрачивала свое значение в качестве средства к существованию, все более уступая место земледелию и животноводству, она приобретала признаки игры. Тем самым, выражаясь словами одного известного философа, происходил скачок из царства необходимости в царство свободы, и таким образом охота становилась средством творческого самовыражения человека.
Охотником надо родиться. Не наследовать ген охоты (такого просто не существует), а быть от рождения предрасположенным к ней. Кстати, в такую трактовку врожденности вписываются понятия одаренности, таланта, гениальности. Основными внешними условиями пробуждения в человеке охотника считаю следующие: наличие охотников в ближайшем окружении (семья, друзья, соседи); спонтанная (естественная) близость к природе (например, проживание в сельской местности); чтение охотничьей литературы (благодаря такому чтению стал охотником замечательный писатель Юрий Казаков — коренной москвич). Что касается меня, то в моей жизни проявили себя в свое время все три названных фактора. Став в 14 лет обладателем ружья (одностволки ИЖ-5), я весь ушел в мир охоты. Читал охотничью литературу, дружил со сверстниками-охотниками, ежедневно посещал магазин «Охотник», в котором, как в клубе, собирались мне подобные для обсуждения своих дел. А кончилось это тем, что я вконец запустил учебу в школе и был оставлен в восьмом классе на повторный курс, проще говоря, стал второгодником.
Во время срочной трехлетней армейской службы в свободное время усиленно занимался самообразованием, готовя себя после демобилизации к поступлению в вуз. К охоте, казалось, полностью охладел. Более того, во все эти годы испытывал острое чувство недовольства собой за то, что, увлекшись охотой, не подготовил себя своевременно к самостоятельной жизни.
К счастью, огонек страсти не погас. После окончания университета, а затем аспирантуры и защиты диссертации, когда будущее в общих чертах определилось, этот огонек вновь разгорелся ровным устойчивым пламенем. Чувство стало спокойнее, зато глубже, осмысленней. Уже не было сомнений, что охота для меня — это своего рода вторая жизнь, без которой немыслима жизнь первая. И не пришла ли пора поменять их местами? Думать так меня побуждает следующее обстоятельство. Как специалист, имею в своем активе научные, научно-популярные и учебно-методические публикации. Но в последние годы замечаю, что мотивация в работе над профессиональными текстами у меня снижается, а вот желание писать об охоте (любительство) растет. Так что в метафорическом смысле моя охотничья биография может служить иллюстрацией известного крылатого выражения: «Охота — это страсть, от которой умирают в молодости и воскресают в старости».
Возвращаюсь к теме статьи Суслова. Лет двенадцать назад, вознамерившись написать книжку об охоте и обдумывая ее содержание, я пришел к выводу, что есть четыре типа охотников. Первый — это люди, как говорили в старину, «балующиеся с ружьем». Им бы побыть на природе, посидеть у костра, выпить водки и, конечно же, пострелять — если не по дичи, то по каким-нибудь неодушевленным целям. В собственно охотничьи дела и заботы они всерьез не вникают. Нетрудно видеть, что такие охотники всецело подпадают под категорию лиц, развлекающихся охотой.
Второй тип — это охотники уже в более строгом смысле, но, на мой взгляд, несколько односторонние. Их интересует в охоте главным образом процесс и его результаты. Все остальное, включая подготовку и организацию охоты, они с удовольствием возлагают на егерей, компаньонов, друзей (с возможной компенсацией затрат). Стреляют они, как правило, готовыми патронами, купленными в магазине, охотничья литература и охотничья периодика почти не привлекают их внимания. И все-таки для этих лиц охота не просто развлечение, а по меньшей мере увлечение.
Третий тип нацелен на процесс охоты и охотничьи трофеи не столь однозначно, как предыдущий. Интерес этой группы в какой-то степени распространяется и на подготовительную стадию охоты, а домашним снаряжением патронов они занимаются не только из соображений экономии средств, но и по некоторому внутреннему расположению к этому занятию. Охотничьи публикации привлекают их внимание, хотя оно не бывает особенно глубоким и устойчивым.
Наконец, себя я причисляю к четвертому типу охотников, представители которого воспринимают границу между основной и не основной фазами охоты как несущественную, а к охотничьей самодеятельности (отнюдь не ограниченной одним лишь собственноручным снаряжением патронов) и к чтению об охоте они относятся как к непреложной охотничьей атрибутике.
Читатели-охотники могут примерить на себя эту типологию, равно как и оспорить ее или что-то к ней добавить.
Комментарии (0)