С этой женщиной, полной оптимизма и энергии, я познакомился на рыбалке.
На вид Людмиле Николаевне никак не дашь ее лет. Кто-то ее просто зовет – рыбачка Люда... И это в семьдесят шесть!.. Но ее, напротив, не обижает прозвище, а скорее льстит ей. А вот когда я попытался назвать ее бабушкой Людой, она почти обиделась.
– Ну, Александр, какая же бабушка будет танцевать и петь в моем возрасте? – раскраснелась рыбачка Люда. – Я и политикой занимаюсь, публикуюсь в прессе. Мои ровесницы частенько приглашают меня прогуляться по улице, ну, посплетничать там, пошушукаться по-стариковски. Не-е-т, просто так я болтаться по улице не люблю. Должна быть какая-то цель. А какая? Да вот на рыбалку соберусь, хоть и недалеко. Покойный муж любил порыбачить, а потом и я вместе с ним стала ловить. Сейчас одна хожу... Возьму с собой беленькой немножко, посижу, порыбачу, а потом с устатку и приму. И хорошо...
– Да Вы просто меня удивляете. Еще и водочкой балуетесь?
– На рыбалке – не грех, если в меру...
– А чего же Вы одна? В компании веселее было бы?
– Э-э, Александр, все мои ровесники-мужики совсем сдали, ну просто дедушки, старики немощные! А молодым со мной неинтересно. Да я и не больно скучаю. Вот она, со мной, – при этих словах рыбачка Люда достала фляжку. – А так, мир не без людей. Вот встретила Вас, поговорили, а потом еще кого встречу. Порыбачу, поговорю – и день не пустой...
– А чего же Вы без ледобура?
– Нет, бурить я не умею и не хочу. Лунки всегда готовые есть. Да и пробурить не откажут люди, помогут. Один только раз на соревнованиях в Коротнях местный мужик разворчался, мол, я да бабе бурить... Меня тут в слезы и ударило... Реву, а тут подходит судья и спрашивает, чего, мол, плачете? Узнал и сам набурил мне лунок, а потом еще и сфотографировал, прямо так, со слезами на щеках.
– Да, история. Пробурить Вам рядом со мной? Я хоть и редко сюда хожу, но десяток окунишек надергал уже. У соседей, вроде, не клюет. Садитесь рядом.
– Нет, Александр, спасибо. Не буду Вам мешать, да я вчера и место нашла – вон, под берегом. Там сорожка берет. Туда и пойду.
– Ну, тогда удачи.
– И Вам того же...
С этими словами рыбачка Люда собралась и заторопилась под бережок, где уже скучковались рыбаки.
А я опять принялся трясти мормышкой, дразня местных окуньков. Не так еще давно здесь, у вантового моста нашей «Йошки» – Йошкар-Олы, можно было по перволедку и хороших окуней надергать на блесну. А летом, случалось, уловы леща и прочей «бели» не уступали волжским. На жерлицы щука брала и летом, и зимой. Помнится, выставил я десяток жерлиц на перепаде с пяти метров на семь, на бровку старого русла реки и ямы, вырытой земснарядом. Лед был еще тонкий, и рыболовы старались не кучковаться в одном месте. Но это рыболовы, вероятно, уже не раз «купавшиеся» и тонувшие. Зевакам же не запретишь глазеть, хотя и надоедали они до тоскливой досады. Часов в десять «сыграл» флажок моей жерлицы. Бежать к снасти нельзя – одолеют любопытные... Поэтому, словно ничего не произошло, иду к жерлице вразвалку, нарочито не торопясь. Только рыбаки знают, что произошло, а «чайникам» все одно: поднялся флажок, ну и пусть себе торчит. Соседи жерличники понимающе провожают меня взглядом и молчат, им не надо ничего объяснять... А мне приходится скучающе прогуливаться по гладкому льду, чуть ли не посвистывая, хотя вижу, что катушка жерлицы крутится не переставая. Подойдя к снасти фланирующим шагом, оглядываюсь и выдергиваю щучку килограмма на два. Вроде никто не заметил...
Спустя час взяло на жерлицу у другого щукаря. Он не стал таиться и бросился вытаскивать щуку бегом, да еще и багориком размахивал... И одновременно с ним обрыбился сидящий неподалеку от жерлицы сосед-рыболов. Пока щукарь вываживал свою рыбину, этот вытащил совсем уж, казалось, не по времени взявшего крупного язя... Он и летом-то редок в этих местах... Разве что весной попадается на донки и закидушки, а тут в перволедье... Когда оба рыбака чуть ли не демонстративно выволокли своих рыбин, к ним кинулось сонмище зевак. В образовавшейся толпе произошло какое-то движение, лед явно прогнулся и от скучившихся людей побежали трещины. Еще миг, и купаться бы им в громадной полынье... И кто его знает, что могло быть в этом образовавшемся бассейне?.. Как это случается, провалившиеся под лед в панике могли бы начать топить друг друга, инстинктивно хватаясь за все, что попадется под руку... Но все обошлось. Люди кинулись в разные стороны, и упругий первый лед выдержал. Да, было-было...Сейчас же треноги стоят уже часа два и лишь уныло помахивают флажками на пружинах во взведенном положении.
У меня время от времени поклевывают мелкие окунишки. Скучно... Пару раз поднимались флажки, но живцы были на месте. Лишь один из окунишек был задавлен, надкушен ли, проколот острыми зубами. Во всяком случае, он, словно парализованный, был совершенно недвижим. Пришлось его заменить и опять ждать.
Краем глаза все время видел соседа-блеснильщика. Думалось, что на блесну здесь вряд ли что возьмет, но он вдруг начал энергично вываживать, и вот уже на льду прыгает довольно плотненький окушок... Не горбач, конечно, яркотелый, до полкило, но вполне увесистый. Как-то само собой вышло, что разговорились с соседом. Оказывается, что я недооценил свою Кокшагу-два шага нынешнюю, приходя на нее, лишь когда нет возможности уехать подальше. Жив еще, курилка!.. Кокшага, то есть... Это я к тому, что рыба есть еще здесь, если поискать. А сосед, как оказалось, ловит здесь только на «железку» и попадаются вполне достойные экземпляры. По его словам, он знает здесь каждую косу и ямку до метра... Сейчас у его лунки лежало несколько окуней, один из которых с натяжкой подходил под определение – горбач... Да еще, мол, восемь штук прихватил по дороге ветреный лыжник, не слишком обремененный совестью. Там, говорит, были экземпляры и поувесистей. Но это теперь не проверить. Упомянутый гонщик уже далеко, там, где парят воздушные змеи с прицепленными на леерах лыжниками...
Вернувшись к своей лунке, я достал удильник с блесной и принялся дразнить «матросов» белой обманкой с красными бусинками на тройничке. Удар!.. Пусто. А потом стали попадаться те же некрупные окушки. Видимо, не место. Наскоком не возьмешь, не изучив водоем. Да и время уже к полудню. День короток, и окунь, скорее всего, отжировал-отгулялся на сегодня...
А тут сзади шаги послышались.
– Это опять я, неугомонная, – заторопилась объяснить рыбачка Люда.
– Ну как, Людмила Николаевна, Ваша ямка?
– Поклевки сегодня не видела. Не везет совсем.
– А чего здесь не остались?
– А я мешать не хотела, стеснялась.
– Глупости какие, давайте я Вам лунку пробурю рядом.
– Давай-давай, Сашенька, теперь не откажусь...
Но окунь уже не клевал ни у меня, ни у рыбачки Люды. Один только раз она увидела поклевку, да и то впустую.
– Да, сегодня не мой день, – засобиралась Людмила Николаевна. – Ладно, пойду гостей встречать. Придут уж скоро.
– Ну вот, а говорите – не Ваш день. Весело будет. А завтра приходите сюда пораньше. Окунь будет брать здесь, точно.
– А я место не найду.
– Тут и нечего искать. Лунку я эту веточкой обозначу. Найдете.
– Ну, спасибо Саша. Утром приду
Вскоре уже фигурка в белом полушубке скрылась в прибрежном кустарнике. И я начал собираться, снимать жерлицы, допивать чай, курить-дымить в серое небо, зависшее над рекой Кокшагой-два шага, знакомой с детства и близкой, хоть не очень богатой на рыбу.
Едва я снял несколько жерлиц, как флажок одной из оставшихся вдруг поднялся, совсем рядом со мной, никуда и бежать не надо... Подождав, но так и не увидев хода катушки, начал потихоньку выбирать леску. За метрами слабины вдруг ощутил в руке несогласную тяжесть и толчки. Подсекаю и выбрасываю вскоре на лед щучку с килограмм!.. Эх, мне-то она ни к чему... В морозильной камере лежат две увесистые тушки на заливное... Людмила Николаевна... Ее уже не видно. Разминулась она в удаче всего минут на пять... Был бы небольшой подарок на редкость молодой и сильной женщине – оптимисту по жизни и рыболову в семьдесят шесть лет...
Комментарии (0)