Одно дело, когда сотрудник ФГУ «Центрохотконтроль» («ЦОК») приводит «наглядные примеры потерь продукции и денежных средств, вызванные, прежде всего, безграмотным и безответственным управлением отраслью», другое — чем и как отреагирует на этот «выпад» новый руководитель Департамента.
В отличие от Дмитрия Петина («РОГ» №8, 2010), увидевшего в математических выкладках авторов статьи «Кто хозяин…» что-то интересное, меня интересуют не сами цифры, а что за ними стоит. Обилие цифрового материала создает иллюзию глубокого анализа и проработки проблемы. На самом деле при оценке ущерба выбран самый простой, если не сказать самый примитивный способ. Оценка хищничества волков, как одного из лимитирующих факторов в жизни охотничьих животных, проводилась авторами статьи на основе расчета необходимого количества пищи для одной особи в единицу времени: определяется годовое потребление биомассы всеми волками на территории РФ, высчитывается количество загубленных волками ОЖ разных видов (от лося до бобра и зайца!), перемножается на суммы, которые охотхозяйство могло бы выручить от организации охоты, в результате чего получается сумма ущерба, как минимум в 7 млрд. рублей в год, а с учетом высокой стоимости охот на горных копытных животных и кабаргу — примерно 10 млрд. руб.
Цифра весьма впечатляющая, но она показывает не величину реального ущерба, который наносят волки охотничьему хозяйству, а размер мифической (гипотетической) «упущенности выгоды», которую могли бы получить охотничьи хозяйства (если бы они были повсеместно) при полном отсутствии волков (нет волков — нет ущерба, а есть прибыль от охоты на сохранившихся от волков зверей и птиц!).
При этом авторы статьи не учитывают, что половину биомассы в питании волка составляют корма, не представляющие ценности для человека: падаль, привады, отходы животноводства и охотпромысла, больные, подранки и т.д. Поэтому ущерб должен быть уменьшен вдвое.
Сохранение поголовья волков вдвое, которое предлагают авторы статьи, предполагает сохранение другой половины волчьей популяции, на «содержание» которой уйдет половина ОЖ, которых добывают все волки. Стало быть, половина волчьей добычи из разряда «упущенная выгода» переводится в «издержки производства» — «вынужденные убытки» на поддержание и сохранение биоразнообразия в природе, так как волк — неотъемлемая часть биоценоза. Таким образом, ущерб от волков сокращается еще в 2 раза. В противном случае и содержание 500 амурских тигров, каждый из которых в год добывает до 70 голов крупных зверей от кабана и марала до черного медведя, надо считать вредом, так как это в десятки раз больше, чем достается охотникам. Однако никто не ставит вопрос о сокращении численности тигра. Более того, начавшаяся в ноябре 2009 г. в России кампания по защите тигра ставит задачу увеличить вдвое численность тигра на Дальнем Востоке к 2022 г. (к следующему году Тигра). Иначе как пиар-акцией эту кампанию не назовешь: ведь и еды для тигров надо будет вдвое больше, чем сейчас. А где ее взять, если и сейчас тигры голодают и выходят к населенным пунктам.
Не на каждое спасенное от волка животное (от зайца-бобра до кабана-лося) можно организовать платную охоту и получить доход: любой из охотничьих зверей может погибнуть от другого хищника (кроме волка), болезни, голода-холода, несчастного случая, браконьера. Далеко не в каждом месте можно провести прибыльную охоту, свидетельством чему является добыча охотниками всего 22,4 тыс. диких северных оленей (ДСО) из почти 2-миллионного стада (по расчетам авторов статьи, волками добывается 140,42 тыс. ДСО, что составляет почти 7% всей популяции.) Две трети страны мало населены и практически не осваиваются человеком. Охотничье хозяйство, как отрасль в целом по стране, отсутствует, есть лишь охотничьи хозяйства, расположенные в густонаселенных регионах, где плотность населения волка невелика. «Упущенная выгода» и «реально ощутимый вред» — это, как говорят в Одессе, «две большие разницы». Реально ощутимый вред определяется лишь там, где интересы человека затрагиваются хищничеством волка. Задрал волк корову — нанес вред крестьянину, съел волк кабана, разводимого в частном хозяйстве, — нанес ущерб собственнику хозяйства. А добыча волком лося-кабана в глубинке, где и нога человека не ступала, — это не вред, а нормальное взаимоотношение «хищник — жертва».
Из сказанного можно заключить, что представленные авторами статьи «Кто хозяин…» расчеты ущерба, наносимого волками охотничьему хозяйству страны, явно завышены.
Обилие цифрового материала и манипуляции им путем перевода в разные ипостаси позволяет показать ошибки расчетов авторов статьи и дает основание считать, что дана ошибочная оценка ущерба, на основании чего сделаны и не вполне логичные выводы.
Фраза авторов статьи о том, что «кормление одного волка обходится охотпользователю в 130 тыс. руб. в год», не вполне корректна. Дикие копытные животные (ДКЖ), как и волк, — государственная собственность. Стало быть, оно и кормит волков. Казалось бы, охотпользователь заинтересован иметь в своих угодьях больше ДКЖ, чтобы получить больший лимит добычи, и должен предпринимать меры к сокращению поголовья волка в своих охотугодьях. На деле же редкий охотпользователь следит за регулированием численности волка на своей территории, так как за гибель охотничьих животных от волков охотпользователь не отвечает. Кормят волков не там, где занимаются разведением ДКЖ, а там, где охотничье хозяйство не ведется на должном уровне.
Своими расчетами ущерба, наносимого волками охотничьему хозяйству, авторы статьи дают ответы на сакраментальные вопросы российского бытия: «Кто виноват?» и «Что делать?», считая, что благополучие ресурсов ДКЖ и их рациональное использование невозможны без снижения хищничества волка, как минимум, вдвое. «Наши цели ясны, задачи определены…» Специалисты ФГУ «Центрохотконтроль» даже дают несколько советов по активизации сокращения поголовья волка. Это и премирование охотников за добычу волков, популяризация охоты на него, организация выгодных волчьих охот «под богатого клиента», эффективная охота на волков со снегохода в лесостепных областях и лесотундре, введение государственной монополии на закупку шкур волков для компенсации направленных на выплату премий средств, возможность для сельских охотников достаточно дорого реализовать шкуру волка. Но как это сделать?
Реально численность волка можно уменьшить лишь при ежегодной добыче 75–80% от учтенного поголовья (Данилкин. «Охота и охотничье хозяйство» № 4, 2006). Сейчас же, по данным авторов статьи «Кто хозяин…», добывается около 10 тыс. волков, что составляет всего 20% от послепромысловой численности. Стало быть, необходимо увеличить добычу волка в 3,5–4 раза. Теоретически премирование охотников за добычу волков (до 20 тыс. руб. за 1 волка) должно стимулировать увеличение добычи хищника. Но… В результате непродуманных реорганизаций отрасли в ходе административной реформы 2000-х годов кадры специалистов-охотоведов уходят из отрасли.
Волками сейчас занимаются лишь редкие энтузиасты из селян да отдельные работники охотхозяйств, имеющие возможность и желание добывать хищника. Промысловиков, а тем более волчатников, на селе остались считанные единицы. Остальные сельские охотники довольствуются охотой на уток, рябчика, зайца…
Комментарии (0)