«Лендровер» уверенно доставил нас на главную базу. Нашим глазам предстало пепелище. От бывшего деревянного здания гостиницы остались головешки да острый запах гари. Сама база размещалась в очень красивом месте на большой поляне, вокруг которой росли красавицы сосны. Теперь же, после ночного пожара в ночь с пятницы на субботу, для временного жилья на поляне оставалась только бывшая большая нефтецистерна, переоборудованная под ночлег для двух-трех человек, в которой имелся отсек с кухней. Вся поляна сильно пропахла запахом горелого дерева. Оказалось, что пожар возник из-за короткого замыкания в комнате с электрооборудованием. Начальник охотхозяйства предложил нам отправиться в летний филиал охотбазы, расположенный километрах в тридцати. Делать нечего. Отправились в резервный район охоты. Пока разместились, прошли инструктаж и пообедали, подкрались сумерки, и нам оставалось лишь отойти ко сну. На утро подъехал ГАЗ-66, на котором нам предстояло добираться до места охоты.
Мы вышли из машины на краю какого-то поля и километра три шли пешком по узкой, пробитой санями дороге. Один из егерей пошел через поле напрямик к вероятному району нахождения кабанов. Вскоре он сообщил по телефону, что стадо на месте и спокойно кормится возле леса. Нас расставили цепью на расстоянии триста–пятьсот метров друг от друга, после чего два егеря ушли на помощь к первому. Честно говоря, смущало, что они пошли далеко в сторону от первого. Почти через час мы услышали начало загона. Егеря были без собаки, которая осталась на главной базе, поэтому ничего о ходе зверя охотники на номерах не знали. Прошел час-полтора, появился один из егерей и сказал, что звери ушли через речку на другую сторону и нужно ехать вокруг, чтобы к ним приблизиться. Примерно через час мы ехали по почти непроходимой дороге. Остановились. Нам предложили вновь встать на линию и ждать загона. Часа через полтора–два послышался одиночный выстрел в загоне, но зверь так и не вышел ни на одного из охотников. Кстати, мы предупредили егерей, что приехали не за мясом, а поохотиться, поэтому предпочли бы стрелять по кабанам сами, без их помощи. Наконец, нас сняли с номеров и сообщили, что звери по своим следам вернулись обратно на противоположный берег реки. А выстрел был сделан одним из загонщиков с целью направить кабанов в сторону стрелков. Мы выразили недоумение, почему нельзя было сразу хотя бы одного стрелка или егеря поставить у места перехода кабанов через реку. Раз уж они без испуга перешли на эту сторону, то, вполне вероятно, после выстрела могут вернутся туда, где их никто не побеспокоил своим следом. Наступили сумерки, и охоту пришлось прекратить.
На следующий день два загона опять не дали результата. Зверя мы не видели, но слышали о его нахождении здесь только со слов егерей. У нас закралось сомнение в их квалификации. Мы позвонили начальнику охотхозяйства и потребовали организовать реальную охоту. Он предложил, нам ранним утром подъехать на главную базу, обещая обеспечить добычу заказанного сеголетка. На третий день охоты мы опять пересели из своей машины, но на этот раз уже в большие металлические сани, которые потянул трактор. Действительно, туда, куда нас завезли, иным путем добраться было невозможно. Перед тем как расставить на номера, начальник охотхозяйства отправил на «буране» одного из своих егерей проверить, где находятся кабаны, которых вчера они наблюдали. Тот вернулся и сообщил, что все в порядке. Стадо в известном месте, и примерно ясно, куда оно может двинуться под гоном. Нас расставили вдоль извилистой лесной дороги, определив каждому сектор стрельбы. Кроме того, нас предупредили, чтобы мы не стреляли в первого кабана, перебегающего дорогу, потому что это, как правило, вожак стада. По опыту предыдущих охот на кабанов и лосей у меня сложилось мнение, что если охота идет без собаки, то умный зверь никогда не идет от загонщиков в ту сторону, куда они его направляют. Он всегда норовит бежать в сторону от направления загона и, насколько я помню, в таких случаях стреляли стоящие в начале цепи пожилые охотники, не желавшие много ходить, или начальники команд, которые становились на крайнем правом фланге такой цепи. А вот при охоте с собакой зверь может выйти на любого стрелка.
Я оказался самым крайним стрелком на левом фланге цепи из четырех охотников. Передо мною в секторе обстрела было метров двадцать редкого невысокого леса, а далее везде виднелась чаща из крупного леса. Егерь разрешил мне в случае ухода гона влево пробежать по лесной дороге в ту же сторону около сотни метров. Напряженное ожидание с ружьем наготове (у нас оставался последний день охоты, и не хотелось уезжать пустыми) минут через десять сменилось уверенностью, что на этот раз зверь будет добыт: собака взяла и пошла примерно в мою сторону. Вскоре я заметил неторопливо бегущего кабана. Поскольку два дня мы не могли взять зверя по вине загонщиков-егерей, нам разрешили стрелять по любому вышедшему на охотника кабану, поэтому я не думал, какого возраста и размера зверь окажется в зоне выстрела. К сожалению, снег был довольно глубоким и мне виделась только верхняя часть кабана. Опыт подобной стрельбы у меня имелся, поэтому я спокойно подпустил его метров на тридцать, и тут он почему-то начал сворачивать в сторону загонщиков. У меня была пара секунд на более-менее подходящий выстрел. Я прицелился в основание шеи и нажал на спуск. Кабан вскочил на задние ноги и повалился в снег. Я это видел, но подходить не стал.
Вскоре на выстрел подошел начальник охотхозяйства, гнавший кабанов со своей собакой. Он крикнул мне, что кабан готов, и я могу подойти к нему. Оказалось, пуля попала ему в хребет, перебив его. Подъехал буран с корытом, на котором перед тем отвозили на правый фланг моих товарищей. Теперь вместо них в корыто загрузили кабана (кстати, как по заказу, сеголетка), а мы пешком двинулись к трактору с санями.
Эта охота позволила нам сделать вывод: нужно быть более требовательными к егерям, если они по вашему мнению предлагают не оправдывающую себя организацию охоты. Мы могли бы уже на второй день охоты заставить охотхозяйство выбрать наиболее удачное и гарантированное место охоты.
Завершая кабанью тему, приведу – даже не знаю, как его назвать, – «забавный» случай непроизвольной охоты на кабана. В советские времена мы часто охотились на перелетную дичь в Кизлярском охотхозяйстве. Гусей, уток и другой перелетной живности там была тьма. Но водились и кабаны, которые в поисках птиц-подранков забирались в воду неглубокого залива на расстоянии до двух километров от суши.
Один охотник на лодке охотился недалеко от базы сразу около выхода протоки на более открытые, не заросшие камышом плесы. Тут рядом с ним и оказался как раз такой кабан – любитель утятины. Охотник от неожиданности выстрелил по кабану с расстояния около десяти метров. Да стрелял он тройкой, то есть «утиным патроном». Оба глаза у кабана оказались выбиты, что спасло охотника. Зверь ринулся на него, но тот успел отскочить в сторону, а до лодки, из которой вышел охотник, кабан добраться не успел. Проскочив мимо, зверь вскоре развернулся и по слуху вновь побежал атаковать стрелка. Ну а тот впопыхах, хотя и успел перезарядить ружье, и опять «тройкой», попал кабану в заднюю часть. Зверь взъярился еще больше и вновь развернулся в его сторону. Охотник, потеряв присутствие духа, едва успевая отскакивать от кабана, стрелял в него, почти не целясь, а потому дробь попадала в самые неубойные места. Если бы человек сконцентрировался и, подпустив к себе зверя, по-возможности хладнокровно выстрелил ему в шею (хотя бы и «тройкой»), то, очевидно, он смог бы одолеть зверя. Но тут все было иначе. Борьба человека с кабаном продолжалась. У охотника в патронташе оставались всего два патрона, когда, на его счастье, подоспел егерь. Он слышал непрерывную пальбу в одном и том же месте и понял, что там кто-то попал в беду. Увидев же происходящее, егерь перезарядил свое ружье и одной пулей прекратил свиную корриду. Зверь пошел в план сдачи мяса охотхозяйством, а все охотники нашего заезда получили дополнительный урок жизни: охотиться следует только на того, на кого ты собрался, и уж ни в коем случае нельзя стрелять по случайному зверю, если, конечно, он на тебя не нападает.
Комментарии (0)