О бобре и его промысле

С одной стороны, бескорыстный напряженный труд энтузиастов-ученых и простых охотников по восстановлению исторического ареала бобра и доведение его численности почти до 500 тыс. особей. С другой – недоосвоение ресурсов бобра даже при увеличении нормы добычи в местах, где бобр наносит ущерб народному хозяйству. Приехали! Для чего разводили?

Ссылка специалиста-бобрятника на естественный механизм регуляции численности в соответствии с емкостью угодий и другими факторами подтверждает односторонний взгляд ученых-повидовиков на решение общеохотоведческой проблемы.

Вместо того чтобы предложить конкретные меры по стимулированию добычи бобра, многие рассуждает о пользе биоценотической роли бобра в результате средообразующей деятельности и отрицании вреда, наносимого этим зверьком народному хозяйству (который признан еще Главохотой в 1989 г. и многими специалистами охотничьего хозяйства, в том числе и бобрятниками).

Ущерб от деятельности бобров сельскому, лесному и дорожному хозяйству есть, и он ощутим.

Просто в силу запущенности – развала сельскохозяйственной отрасли, сокращения населения в глубинке, многочисленных и не всегда оправданных реорганизаций в лесном хозяйстве такие действия бобра не фиксируются, а ущерб не подсчитывается.

Так как предъявить иск некому, да и не к кому. Ущерб от затопленного бобрами и погибшего леса на площади в несколько гектаров никак не компенсируется наличием 2–3 выводков уток на этой акватории, которых и добыть-то проблематично. А после ухода бобров с этих мест засохший лес не заменяется новыми деревьями несколько десятилетий.

Затопленные бобрами по ручьям и логам дороги перекрывают доступ на колесной технике к отдаленным охотугодьям при проведении коллективных охот на копытных, ведут к запуску и зарастанию больших площадей сельскохозяйственных угодий.  

Ссылки на естественный механизм регуляции численности, с таким же успехом можно применить и по отношению к волку, медведю, лисице и другим видам, которые «недоосваиваются» или «недорегулируются».

А ведь охотничье хозяйство как отрасль тем и отличается, что призвано собирать «урожай» пушных и мясных видов и сдерживать рост вредных для охотничьего, лесного, сельского и народного хозяйства видов, а не уповать на саморегуляцию, сторонниками которой являются антиохотники.  

Однобокая направленность деятельности охотничьего хозяйства на сохранение и увеличение численности охотничьих животных и так называемое сохранение биоразнообразия путем запретов и ограничений охоты, введение необоснованных квот и норм добычи, лицензирования и платных путевок без оказания услуг снижает охотничью активность широких масс населения, ведет к оттоку мастеров промысла и тем самым – к недоосвоению охотничьих ресурсов.

Между тем охотничье хозяйство – сфера природопользования, а не охраны природы (на то есть комитеты охраны природы, министерство природных ресурсов и другие природоохранные структуры).

Задачей охотхозяйства должно быть сохранение разнообразия видов охот (!), а через эту призму можно говорить и о сохранении биоразнообразия. Разведение кабана не должно мешать охотам с гончими и легавыми, а не наоборот.

Похоже на то, что руководство охотничьей отраслью делает все для того, чтобы возможность охотиться была лишь у людей обеспеченных или относящихся к категории «избранных». Для многих охотхозяйств, особенно частных, такое положение на руку: гораздо проще и выгоднее иметь дело с небольшим числом денежных клиентов, чем с большим количеством простых охотников, с которыми больше хлопот и меньше навара.

Попробуйте отловить бобра без лицензии даже там, где он затопил дорогу, сенокос или лесную делянку. Сразу будете наказаны за незаконную охоту. Иски и штрафы вам обеспечены, так как регулировать численность охотники не имеют права.

Для регулирования поголовья бобра (как и волка, лисицы, медведя) некоторые авторы предлагают создавать при региональных охотуправлениях «бригады быстрого реагирования». Если бы все было так просто... «Везде и вся» они не поспеют, да и обойдутся в копеечку, а каков результат – неизвестно. Для решения проблемы к этому делу надо подключать более широкий круг охотников. Да и стимул необходим.

Почему возник недопромысел бобра? Да потому, что его перестали ловить. Из-за того, что охотника все время бьют по рукам и карману, да и дело это стало невыгодно охотнику. Отлов бобра – дело хлопотное, трудоемкое, финансово затратное, а экономическая эффективность – отдача – невелика. Себе в убыток ловить никто не хочет.

Цены на шкурки бобра низкие, мода на бобровые изделия прошла, кустарная выделка шкур бобра тяжелая и не всегда получается, есть проблемы с приобретением необходимых для выделки химикатов и т.д. Сдавать шкурки за бесценок не хочется, а сбыть – продать за хорошую цену – нет возможности.

Надежды на конкурс-аукцион по продаже пушнины, добытой охотником, весьма призрачны: между заготовителями-перекупщиками всегда будет негласный сговор о занижении закупочных цен. Поэтому охотник от аукциона никакой «справедливой цены» не получит.  

Проблемы сбыта продукции наглядно прослеживаются в сельском хозяйстве при продаже зерна, молока, мяса посредникам-перекупщикам, которые всеми силами стараются занизить закупочные цены с тем, чтобы при перепродаже продукции переработчикам и торговым организациям получить максимальную прибыль.

Убытки при невозможности сбыта продукции несет и производитель. Но если, к примеру, газ можно попридержать для реализации в более позднее время, то с реализацией сельхозпродукции, как и пушнины, так поступить нельзя – продукция теряет качество и обесценивается. Этим и пользуются частные заготовители и перекупщики.  

Вопрос реализации сельскохозяйственной продукции отчасти решается путем интервенции – госзакупок по твердым ценам, что дает гарантированный доход производителям сельхозпродукции, обеспечивает объем работ переработчикам и предупреждает спекулятивный рост розничных цен в торговле.  

Аналогичный принцип госзакупок пушнины, и по твердым ценам, обговоренным перед промыслом, мог бы быть опробован в охотничьем хозяйстве. В свое время отказ государства от монополии на пушнину и ее централизованной заготовки привел к развалу охотничьего хозяйства как отрасли и к деградации пушно-мехового производства.

Отчасти возрождению охотничьей отрасли могло бы поспособствовать восстановление централизованной закупки государством по твердым ценам пушнины от охотников (но не обязательная сдача пушнины, как это было в СССР) через общества охотников, охотуправления, заготконторы или своих разъездных агентов-сборщиков.

Охотники вправе оставлять себе пушнину для личного потребления или ее реализации по выгодной для них цене другим покупателям.

Такой подход к реализации сбыта продукции мог бы стимулировать рост заинтересованности охотников в добыче пушных видов, рост пушных заготовок и способствовать возрождению пушно-мехового производства, что в конечном итоге повысит экономическое значение охотничьей отрасли.