А «слово» отозвалось совершенно неожиданным образом. Позвонил мой хороший товарищ и без особых предисловий начал: «Читал последнюю газету? Как можно печатать такое?!» В ближайшие минуты разговора выяснилось, что его, мягко говоря, удивление вызвали совершенно будничные строки из статьи «На жнивьях» Юрия Константинова, опубликованной в «РОГ» № 44, 2007 г.
Автора известного, в частности, и статьями на тему охотничьей этики и морали. Вот эти строки: «Охота шла весело, не скучали и мои товарищи, только место их засидки оказалось несколько неудачным. Не в плане отсутствия дичи, с ней было все в порядке, вот только добрая половина сбитой оказалась в высоком ячмене. На ее разыскивание было затрачено около часа, да и все равно всех подстреленных уток найти не удалось».
Признаюсь откровенно, выслушав цитату, я все еще не врубался. Тогда товарищ пояснил более доходчиво. Он предложил представить себе не абстрактное поле с «высоким ячменем», а конкретно мой дачный участок, где стараниями моей жены обихожены грядочки-клумбочки, и вот на них-то некая компания после «веселой охоты» отыскивает «добрую половину» сбитой дичины, раздвигая сапожками редисочку-морковочку да розочки-астрочки. И представьте себе, дальше ничего разъяснять не потребовалось. Сила воображения живо нарисовала последствия этих поисков, всего-то «около часа», в СВОЕМ, взлелеянном садике-огородике. А затем и на том, никогда не виданном ячменном поле.
И, пожалуй, самым обидным здесь показалось, что я не обратил внимания на заурядное варварство, когда читал статью, а обязан был, хотя бы в память родителей, прививавших мне уважение к чужому труду.
А теперь попытаемся количественно оценить масштабы потравы, нанесенной хозяевам урожая, исключительно на основе тех данных, которые приводятся автором. Можно утверждать, что охотников было не менее трех, поскольку о «товарищах» говорится во множественном числе. Остановимся на троих. Понятно, что разговор идет о подсчете минимальной потравы, и лишнего приписывать не имеет смысла. Также известно из текста, что автор стоял обособленно от других, расположившихся на стыке жнивья и некошеного клина. Теперь несложно определить ориентировочную площадь поиска, исходя из предполагаемого сектора обстрела и возможного отлета сбитой птицы.
Дистанция корректного выстрела – 35 метров (надеюсь, хоть она соблюдалась) плюс 25 метров инерционного полета, итого – 60 метров. Очерчиваем прямоугольник с одной стороной, равной 120 метрам (по 60 метров в обе стороны от стрелка вдоль границы жнивья), и другой стороной 60 метров вглубь жнивья. Получается 7200 квадратных метров, или 0,72 гектара – зона поиска отдельно стоящего стрелка. Если товарищи автора встали рационально, т.е. на расстоянии двух выстрелов друг от друга, общая площадь поиска снизится до 1,14 га (я уж не буду утомлять читателя арифметикой). Если же они разбежались подальше, то – 1,44 га.
Таким образом, за две зари трое охотников втоптали в грязь плоды чужого труда на площади от 2,28 до 2,88 гектара. А в том, что там не осталось ни одного стоящего колоска, убеждают опять же несложные арифметические действия. За минуту нужно было, загребая ногами, обойти площадь всего-то 80 квадратных метров. Некоторые дотошные читатели вправе поправить меня, дескать, я взял для расчетов площадь прямоугольника, а, строго говоря, должен был взять площадь полукруга соответствующего радиуса. Однако возражу: в темноте ходить по окружности сложно. Помножим теперь вытоптанные гектары с порушенным зерном на урожайность в средней полосе (зоне так называемого рискованного земледелия) не в лучший год – 10 центнеров с гектара. Итого, найденная дичинка потянула худо-бедно на 2 – 3 тонны зерна, ибо довольный находкой «пятка уток» комбайнер не собрал там и горсти ячменя.
Его радость понятна, поскольку обезличенный труд «хлебороба» оплачивается либо копеечной повременкой, либо скошенными гектарами и никак не связан с выходом конечной продукции. Однако совершенно очевидно, что наблюдательный деревенский житель все понял, оценил и в красках донес увиденное до односельчан. А мы порой удивляемся, чем порождена такая враждебность к городским охотникам со стороны аборигенов, порой умело раздуваемая охотоведом или председателем общества. И продолжаем шкодить без оглядки.
Мне много и подолгу приходилось гостить в бывших Прибалтийских республиках. Там подобный случай, даже в то время, обязательно довели бы до суда, заставили бы компенсировать убытки, и самое главное – в эти угодья нарушителям путь был бы заказан. Только за попытку (обязательно тут же пресеченную кем-то из небезразличных местных жителей) перейти несжатое поле или сенокосный луг, помыть машину у водоема, сорвать кувшинку или водяную лилию дачникам безжалостно отказывали от квартиры. И это значило, что ни один хозяин в округе его не примет ни за какие коврижки.
Хотим мы того или нет, в настоящее время все больше собственности переходит в частные, точнее, в заинтересованные руки (в том числе и возрождаемых на новой основе коллективных хозяйств), что само по себе исключает совковое отношение к продукту собственного труда. Естественно, хозяин не потерпит неуважительного отношения к нему и со стороны посторонних лиц. Одновременно с этим, как отмечают многие, оживляется деятельность государственных структур на местах, направленная на соблюдение законности. Но готовы ли мы отказаться от вдолбленного в головы тождества «и все вокруг колхозное, и все вокруг мое»? А для подобных «На жнивьях» статей впору открывать рубрику «Стендовик на охоте».
Комментарии (0)