Совсем было хотел отказаться от выезда в хозяйство Московской области на открытие. Думалось, поброжу вокруг дачи по знакомым прудикам, погоняю витютней, а как схлынет первый, бешеный вал и разъедутся охотники всех мастей, то, по стариковски, поскриплю и я. Что-нибудь и на мою долю останется.

Смутил, как всегда, неугомонный генерал: «Давай махнем в твое любимое Заболотье, ты хвалился – там утки много». Популярно объясняю, что утки-то много, но охотников еще больше, как везде в Подмосковье, а хорошо там, как раз генералам и богатым людям. Для них обеспечены лучшие угодья с обслуживанием и доставкой в труднодоступные места на гусеничном вездеходе. Вот если бы он использовал свое влияние и добыл пару посадочных мест в этот вездеход, мы бы великолепно поохотились. Неожиданно генерал заявил, что ему надоело, когда его носят на руках, и он де хочет постоять на зорьке и побродить без всякой опеки.

Все мои увещевания по поводу того, что побродить ему никто не даст – просто будет негде, а место на зорьке будет напоминать станцию метро в час пик, ни к чему не привели. Человеку, привыкшему охотиться согласно своему статусу, трудно представить, как проводит открытие рядовой подмосковный охотник.

Разозлившись на его упрямство, решил продемонстрировать все прелести открытия в Московской области. Но поскольку мне придется и самому все это испытать, я, конечно же, задействовал свои личные связи и многолетний опыт охоты в этом хозяйстве. На подмогу пригласил своего постоянного спутника Сашу и сына Мишку, молодых, но уже достаточно опытных охотников.

И вот изящный генеральский «Ситроен» мчит нас к моему другу фермеру Славе, чьи земли расположены на территории охотничьего хозяйства. Слава, бывший егерь, депутат поселкового совета, а ныне староста деревни, встретил нас неизменной улыбкой. Нашей команде был выделен целый дом, с тремя отдельными комнатами и просторной кухней с газом. Наскоро перекусив, я оставил генерала решать какие-то глобальные проблемы за столом с хозяином и, захватив молодежь, отправился на разведку. Смех смехом, но надо было проверить пару известных мне мест на предмет завтрашней охоты.

Дело в том, что наш французский транспорт совершенно не пригоден к передвижению по местным торфяным дорогам, а генерал, хоть и относительно молодой (около полтинника), умудрился где-то подвернуть ногу и заметно хромал. Поле, по которому мы шли до места полтора километра, было не скошено, и трава доходила до груди. Ни одной тропки не наблюдалось по направлению к нашей цели: небольшому заливчику озера, поросшему камышом.

С одной стороны это хорошо – мое заповедное местечко не обнаружено конкурентами. С другой, раненого генерала пришлось бы нести на носилках. Форсировав мало кому известным переходом глубокую мелиоративную канаву, мы оказались в центре искомого заливчика. По сравнению с прошлым годом, он здорово зарос камышом, но несколько плесиков и утиные перья на них о многом говорили понимающему человеку.

Оборудовав несколько скрадков для завтрашнего утра, двинулись в сторону дома, но не по прямой через траву, а в сторону проселочной дороги, на которую вскоре и наткнулись. В принципе, по ней худо бедно мог доковылять и генерал. Успокоившись на этот счет, я повел свою команду к усадьбе, где нас ожидал приятный сюрприз. За столом сидел еще один мой старинный приятель Игорь, тоже бывший егерь.

Оказалось, тут уже все было решено без меня. Игорь под утро забирает генерала и отвозит на место, благо он приехал на повидавших виды отечественных «Жигулях», для которых местные дороги – это норма жизни. Судя по всему, генерал опять выкрутился и не увидит настоящего общественного открытия без обслуживания. Уверенный в завтрашнем дне, генерал победоносно мне подмигивал и усиленно подливал в рюмку своему завтрашнему провожатому. Летняя ночь коротка, и вскоре мы все, собравшись, уже выходили на улицу.

Генеральский экипаж двинулся по дороге, а я вздыхая и сетуя на судьбу, вместе с молодежью отправился пешедралом. Все-таки умеют генералы устраиваться в любой ситуации.

На месте мы были вовремя и, что самое ценное, судя по всему, одни. Это радовало. Еще не рассвело, как грохнул первый выстрел. К моему удивлению, стрелял мой напарник Саша. К еще большему удивлению, через несколько минут, после непродолжительного хлюпанья по воде, раздался его довольный голос – есть, широконоска. Ну значит не плохо я готовлю пополнение. Выстрел был очень трудный. Постепенно на востоке засерело, и вокруг началась обычная для открытия канонада. Мне открытие на утку в Подмосковье напоминает салют на 9 мая. Стреляют все и всё. Но наш тихий уголок давал определенные преимущества. Часть уток, вырвавшихся из огненного котла, устремлялась в нашу тихую заводь.

Сначала их встречала молодежь, мне же приходилось достреливать то, что осталось. В общем охота получилась. Не бог весть что, но десяток уток мы подняли. И, что самое ценное, не оставили ни одного подранка и собрали всех битых. Это приятно. Не чувствуешь себя напрасным губителем живности.

Собираемся и к дому. Мне жутко любопытно узнать, как дела у генерала-демократа. А у генерала дела обстояли великолепно. Несмотря на то что он с вечера переусердствовал, потчуя своего егеря, и тот моментально уснул под первым же кустом, у провожатого все же хватило сил довести его до места и указать лужу среди леса. Итог: четыре полноценных кряковых, висящих на веревке возле дома. По большому счету генерал обстрелял нас всех.

За столом мне была прочитана поучительная лекция по поводу того, что настоящий охотник, независимо от положения, не должен рассчитывать на обслугу, а сам творит свою охоту.

Я благоразумно промолчал из уважения к милицейскому чину, хотя видел как, улыбаясь, перемигиваются хозяин, егерь и моя молодежь.

Доказательство же того, что VIP-места для охоты – они и в Африке лучшие, я получил через пару дней. Ближе к вечеру в понедельник ко мне на дачу заехал кинолог Женя с моим старым приятелем дратхааром Тимом. Оказывается он все выходные дни охотился неподалеку от места, где располагалась так называемая егерская территория. Тот самый участок, куда вездеход возит с Центральной базы охотников с обслуживанием и куда я бы мог попасть, не будь генерал настроен столь демократично. Так вот. По его словам, утка там валила валом, на небольшой высоте и исключительно кряковая. Сам он поохотился плохо, но со стороны видел всю эту заманчивую картину и слышал непрерывную стрельбу.

Женя, владелец вездеходного УАЗа, в народе называемого «буханкой», предложил отправиться по следам гусеничного транспорта и пробиться к заветному месту, благо в понедельник там никого не будет. Мне же предлагалось испросить на это разрешение начальника хозяйства. Ну это проблема небольшая, и она была решена тут же с помощью сотового телефона. Надо ли говорить, что я с радостью согласился. С трассы сворачиваем на дорогу, по которой из карьеров вывозят торф, и через пару километров упираемся в первое препятствие – шлагбаум, ограждающий проезд на торфоразработки. На груди у меня жетон «Охотничья охрана», и сторож, ни слова ни говоря, поднимает его. Дальше хуже, если бы не водительское мастерство Жени и проходимость его дредноута, ни за что бы не пройти нам начисто убитую КамАЗами и размытую дождями торфяную дорогу. Но вот все позади, и мы на месте. До вечерки еще есть время, но мне не терпится посмотреть на место, где охотятся небожители, и я тороплю Женю. Ко мне присоединяется скулящий от возбуждения Тим, и мы потихоньку трогаемся по тропинке.

А дальше началось самое интересное. Не прошли мы и пару десятков шагов, как рыскающий в окрестных камышах Тим притащил еще живого крякового подранка. Оказалось, что мы уже подошли к первому стрелковому номеру. Я внимательно огляделся. Место было и впрямь превосходное. Тропка, соединяющая номера, проходила по дамбе, а слева и справа раскинулись залитые водой кусты, густо заросшие камышом. Кое-где поблескивали зеркальца воды. С одной стороны за кустами угадывалась большая вода, а с другой, за канавой, тянулось бесконечное непроходимое болото. Красота.

Вот только практически везде, кроме тропки, растительность доходила до пояса и выше. Без собаки нечего и думать собрать хоть часть сбитой дичи. Сколько же здесь осталось и подранков, и чисто битой утки после открытия?

По большому счету, это варварство стрелять утку в таких местах. Трудяга Тим подтвердил мои самые худшие предположения. Пока мы шли к облюбованному Женей месту, дратхаар неутомимо рыскал по камышам и периодически доставлял нам, то живых, то мертвых крякашей. Да так лихо, что через полчаса их набралось до полутора десятков. Удовлетворение от мысли, что мы выполнили работу чистильщиков, сменилось тревогой.

Место охраняемое, того и гляди встретим егерей или тормознет машина с Госохотнадзором. Попробуй докажи им, что это не перестрел нормы, а санитарная обработка угодий. Тут мне в голову пришла великолепная мысль. Приходилось читать в детективах, что бандиты, носящие с собой оружие, пишут заявления на имя начальника милиции о том, что ими найден пистолет ТТ и они, как добропорядочные граждане, несут его сдавать. На документе ставится сегодняшнее число, на завтра – завтрашнее и так далее.

Такую бумагу по приходе к машине решили написать и мы. Дескать, собака собрала энное количество чужих подранков и мы везем их сдавать на охотничью базу. В общем, чистую правду. Пока Тим работал, а мы развлекались подобным образом, подошло время вечерки. Я даже подумал, что под эту бумагу можно будет слегка превысить норму. Но, конечно же, вечер понедельника, это не утро открытия в субботу, и даже не воскресенье. Ожидаемой бурной вечерки не получилось. Поначалу я из чистого пижонства не стрелял чирков, потом, чтобы не утомлять уже уставшего Тима дальними заплывами, не стрелял даже на средние дистанции. Когда же спохватился, осталось десять минут до темноты.

Едва успел сбить трех чирков и шилохвость. Кряковая же, несмотря на то что очень активно перекликалась в камышах, в воздух так и не поднялась. Очевидно сильно напугала их канонада на открытие. Ничего. Подождем пару недель. Ажиотаж схлынет, и мы поохотимся, как это уже бывало в прошлые года в сентябре-октябре.


Что еще почитать