«Диана» на Кавказе

Агнес Херберт (1870–1960) родилась на острове Мэн (Великобритания).

Она страстно любила охоту на крупного зверя. Среди ее трофеев были животные Африки и Северной Америки: носорог и лев, лось и гризли, барибал и морж, но самый первоклассный трофей был добыт на Большом Кавказе – дагестанский тур!

Предлагаемый вниманию читателей отрывок, в котором рассказывается, как Агнес добыла тура, вошел в сборник известного американского охотника Кеннета Чеха.

Наш охотничий домик, расположенный в Дагестане, отличался особым уютом и оригинальнейшей прелестью: представьте себе комфорт, с которым его построили. Я и Сесили заняли огромную комнату и без сожалений завладели еще одной, а на биваках устроились наши новоиспеченные русские друзья, владельцы палаток. У них была превосходная печка, чтобы ночью нас греть, и даже первоклассные постели. Одним словом, мы нежились в ожидании охоты за турами...

Каждый путешественник, побывавший в России, отмечает сердечность русского народа и оценивает весьма высоко его гостеприимство. В нашем случае оно побило все мыслимые рекорды. Мало того, что русские охотники предоставили нам жилье и продовольствие, они настойчиво предлагали облазать с нами все окрестности горных котловин в поисках первоклассных туров. Когда Кеннет стал рассказывать охотничьи басни, как он сразил в Тибете снежного барса, почему у него ушел сероу1 и как он пытался перехитрить яка, русские с вежливым интересом (видимо, та же самая форма гостеприимства) и внимательно, невзирая на языковой барьер, слушали его.

У нас к завтраку была жареная форель; она хранилась всю ночь на полке в нашей комнате, как излюбленное лакомство. Не имею понятия, как долго ее готовили, но тушки были на вид совершенно голубыми и казались несколько несвежими. Затем подавался shisliks (шашлык. – А.Ч.) из баранины, хорошо приготовленный и зажаренный как раз в меру. Его готовил расторопный повар-казак. Слабый чай вприкуску с большим количеством сахара, на русский манер, и кахетинское вино – для тех, кто встает слишком рано, – составляли восхитительный стол. И тут же, как обычно, подымалось солнце, а у склонов сползал туман, словно балерины в белых воздушных пачках.

Я вышла на охоту с высоким, худощавым москвичом, а Сесили – с приземистым толстяком-коротышкой. У нее все было порядке, так как она с ним объяснялась легко, а мой галантный рыцарь не знал английского языка и был нем как рыба. Ну что ж, придется скрадывать туров вместе с ним. Впрочем, сблизившись с горными козлами на доступной дистанции, будет уже не до разговоров.

Спутник Сесили с завистью и восторгом украдкой поглядывал на мою охотничью амуницию. Я пользовалась этой винтовкой очень редко – как бы она не подкачала... Одним словом, время покажет!

Не понимаю, почему женщину, приехавшую наравне с мужчиной, считают неспособной поражать цель, или же умело скрадывать дичь, или перехитрить зверя, или понимать повадки обитателей леса и гор. У нее была возможность кое-чему научиться, и она научилась. Но эти тонкости русский не знал. То он излишне во мне сомневался, то восхищался моей винтовкой, хотя это оружие меня беспокоило. В сущности, мне следовало сторониться русской удали, но никак не моей: он, адресуясь к кузине, превозносил свое мастерство и уверял, что он первоклассный кавказский стрелок и прославленный охотник. Утверждая это, он раздувал свои способности. Так поступают те, кто хочет обмануть самого себя, а не окружающих. Настоящие мужчины никогда не хвастают. У них таких способностей попросту нет и не было.

Итак, оставив на стоянке слугу, мы разошлись попарно; я с моим «верным телохранителем» вступила в полосу невысокого леса, где порядочно задержалась. Здесь виднелись trapinkas (тропинки, где распознают звериные следы. – А.Ч.), и они оказались затоптанными. Через полмили или более мы вышли на крутой, усеянный камнями склон. Низкорослый лес закончился, и перед нами стояло одно-два деревца, а сверху волновались, буйно разросшись, высокие стебли трав.

Выше располагалось некое подобие карниза, и в нем мы неожиданно заметили некрупного бурого медведя. Он недовольно уставился на нас – хотел укрыться от летней жары, а тут ему помешали! До зверя было не более восьми ярдов, но медвежья шкура в августе ни гроша не стоит. Наш «мужичок с ноготок» в облезлой, клокастой шубе , местами косматой, местами выгоревшей, по-видимому, прекрасно знал, что его свалявшийся наряд не представляет никакой ценности. Топтыгин вскочил, свирепо глядя на нас, и на свой лад тихо заворчал. Затем, глубоко вдохнув: «Уфф!», косолапый побежал по камням и исчез в дебрях.

Известно, что на Кавказе существуют два подвида медведей: обыкновенный бурый обитает где угодно, в лесистой глухой местности, а серо-бурый – на вершинах гор. Этот зверь поднимается очень высоко, доходя до снегов. Местные жители уверяют, что серый Топтыгин куда более опасен, чем добродушный «Michael Michaelovitch», как они уважительно его называют. Бурый крупнее серого, и, кроме размеров, они отличаются повадками. Тем не менее на них охотятся, и серый подвид до некоторой степени заманчивый трофей. Сами местные жители энергично выживают серо-бурого подальше к горам, где он избегает густого тумана. На низменностях они для людей не представляют угрозы.

Пока мы поднимались вверх, пейзаж становился все величественнее, оставаясь при этом таким же неприступным и грозным. Со всех сторон разверзались бездонные ущелья, а ледники, отражая солнце, искрились сквозь пелену тумана.

Исследовав окрестности при помощи моей подзорной трубы, я обратила внимание на очень дальний горный кряж: в нем двигались какие-то точки. Эти «точки», невзирая на их крошечные размеры, оказались горными козлами. Я насчитала шесть или семь, но с такого расстояния было невозможно выяснить, каковы же их рекордные рога. На хребте перед нами и козлами появилось три серны, как бдительно расставленные часовые.

После ряда пантомимических сцен мы решили сделать значительный круг, чтобы выйти прямо на ветер. У нас эта «увеселительная прогулка» заняла целых три часа, так как продвижение было чрезвычайно трудным, а кое-где почти невозможным. Мы ужасно долго преодолевали этот лабиринт, стараясь обходить туров, но их не было и в помине.

По бесчисленным ущельям и скалистым осыпям мы, изнемогая от усталости, едва волочили ноги, на ходу торопливо проглатывая сандвичи с бараниной. На головокружительной высоте мы, стоя у гигантского обрыва, разглядели нескольких туров. Они, не отрываясь, смотрели на нас сверху вниз, свысока – в прямом и переносном смысле слова. Звери знали, что они – хозяева положения. Наконец-то горные козлы неуязвимы для ружейного огня – их твердыня осталась неприступной. Мы словно слышали, как они над нами втихомолку смеются.

Я начала растолковывать моему товарищу, что поворачиваю к стоянке, так как ходьба заняла почти целый день, что как-нибудь в другой раз другим маршрутом отправимся на штурм этой «крыши мира». Осторожно переступая вниз по сланцевому склону, я впервые почувствовала, как оттягивает плечо мой «Манлихер», но тут «рыцарь» своим ястребиным взором разглядел четырех пасущихся горных козлов. Они находились значительно ниже нас и, несомненно, искали лежки, чтобы отдохнуть. Вскоре они, как один, беззаботно улеглись в тени нависающей скалы –длиною примерно в тысячу футов.

Скрадывание такого рода есть скрадывание выжидания. Оно требует от охотника смекалки, искусности и опыта, а шикари может расслабиться, и ничего более. Мы закрепили обе винтовки на ружейных ремнях, освободив тем самым наши натруженные руки. Винтовки будут играть решающую роль в заключительном действии.

Итак, мы вступили в последний этап, и хотя я не один раз подымала шум, будто пробуждающийся медведь после зимней спячки, туры так и не поднялись. Вскоре мы абсолютно потеряли их из виду: огромная затененная скала заслонила туров. Мы не могли ничего сделать, только двигаться по склону, положившись на милость богини Дианы. Среди сонма «бессмертных» она больше других благоволит охотникам, и нам поможет.

Вершина этой скалы у плоскогорья оказалась ниже того места, где горные козлы, забыв об опасности, проводили свое время в бездействии. Минуты текли, положение наше становилось невыносимым. От заветной цели нас отделяло, по меньшей мере, каких-нибудь восемь футов; когда «падет занавес», одна надежда на ружейный огонь!

Молча и быстро мой русский друг сбросил свою касторовую tsherkesska (черкеску. – А.Ч.) таким образом, чтобы обеспечить бесшумное «место приземления». Я спустилась первой и ни разу не подняла ни малейшего шума, но помнила о винтовке, которая раскачивалась на ружейном ремне. Долговязый москвич был, как всегда, молчалив, но лицо его выражало многое! Мы молча пожали друг другу руки, обменялись улыбками и поползли, как индейцы на «тропе войны» у Фенимора Купера.

Наступили захватывающие секунды... Спят ли горные козлы до сих пор или же мы столкнемся с мертвой тишиной?

Обогнув край небольшой пропасти, мы с волнением посмотрели вниз. О сладостный миг! Внизу, гораздо ниже нас, на расстоянии примерно ста семидесяти футов, находились три или четыре тура. Придется воспользоваться самым неудачным выстрелом – по диагонали. И, конечно же, такое поражение очень неудачно, оно не свалит зверя наповал, потому что любой трофей такого рода находится вне зоны огня, если я впопыхах не перепутаю животных.

Я начала делать знаки моему товарищу, что он только должен изо всех сил держать меня за талию, когда я, свесившись над обрывом, буду выцеливать добычу. Наконец-то он все понял; как тисками обхватил меня вокруг талии, причем весьма ловко, так что у меня осталось поле деятельности для очень точного выцеливания. Его хватка сильно отличалась от Али Гариба. Шикари был со мною всего лишь один или два раза.

Я попала в цель, причем самым сложным выстрелом, и пуля, просвистев, впилась в хребет моей добычи. Словно бурые гномы из-под подземелья, десятки туров рассыпались с лежек и стремительно понеслись по горам. Мой товарищ продолжал крепко держать меня, и я решила воспользоваться еще одним шансом: великолепный матерый козел как раз замедлил бег. Я попала в него, так сказать, по правилам честной игры. Наконец-то он упал как подкошенный. Для успешного завершения дела не мешало бы добрать зверя следующим выстрелом, но тут он, шатаясь, поднялся, после этого выправился и, как назло, исчез прочь с глаз.

Я обернулась к моему бескорыстному кавалеру (когда я висела на краю пропасти, его лицо из-за напряжения приобрело багровый оттенок, но теперь наконец-то пришло в норму) и взмолилась, забыв, что он не говорит ни слова по-английски: «Мы должны отыскать моего козла во что бы то ни стало!» Как ни странно, но он меня понял. Тому, кто отправляется на охоту, нужен универсальный язык – «волапюк».

«Не беспокойтесь, мы его найдем», – вот что гласил подразумевающийся ответ. Он был высказан весьма конфиденциально, а говоривший то и дело улыбался, видя мое исступление.

И все же это была крайне опасная затея, особенно путь вниз. С одной стороны плоскогорья круча плавно уходила в головокружительную бездну, от ряда ледяной капели до высохшего русла. Оно отделяло центр долины, зато позволяло спуск вниз. А с другой стороны – валуны, острые, седлообразные скалы и лежащий пятнами снег. Он выпал еще в достопамятные времена. Вначале мы остановились, чтобы обсудить дорогу; мне нетерпелось поскорее отправиться в путь – и без излишнего промедления мы взялись выполнять первоклассные акробатические трюки.

Мой русский делал для меня все, от него зависящее, и был такой страшный миг, когда он, играя роль кавалера, перепрыгнул через пропасть, словно клиппшпрингер2, который, отталкиваясь от одной скалы, летит на другую. Наконец-то мы преодолели ужасное место, вот только я вывихнула плечо, а русский, напоровшись на край скалы, порезал щеку острым камнем.

«Ради всего святого, – сказала я все еще на английском, – давайте-ка хорошенько отдохнем».

Он тотчас же меня понял и со вздохом облегчения вытянул ноги. Затем мы внимательно осмотрели наши винтовки: такие царапины! Увы, мы получали свои царапины не один раз. Я пыталась кусочками льда остановить кровотечение из раненой щеки моего товарища. Он морщился; тогда я приложила холодную повязку, и этот импровизированный компресс очень помог.

Далее о моем туре. Через крутой склон, с неглубоким снежником, где виднеются следы громадных прыжков несущихся горных козлов, мы неустанно скрадывали нашу добычу, идя по следу, который надо было распутать. Многое говорило о том, что тур тяжело ранен и долго не проживет.

Осыпались и загрохотали камни: справа выскочили самка горного козла и крохотный козленок. Мы глядели, как они мчатся по пересеченной местности, словно прогуливаются по парку. Козленок, на удивление прыткий, как блоха, делал в воздухе гигантские прыжки, то и дело вскидывая очаровательной головкой и длинными ножками – даже вровень самого прыжка.

В глухом амфитеатре серых мореных скал мы наткнулись на бездыханного тура. Его ноги подломились, словно он, разбежавшись, брал последнее препятствие, а гордая голова склонилась под тяжестью первоклассных рогов. Вот так трофей!

Как можно быстрее я извлекла рулетку и обмерила изгибы рогов. Тридцать пять дюймов, в размахе двадцать два и двенадцать с половиной в обхвате! Я старательно измерила их опять: тот же самый результат.

Видимо, русский тоже был очень рад и поздравил меня, трижды пожав мою руку. Он был искренне горд за меня, так что я даже подумала: пусть он этот трофей заберет домой. Тем не менее из-за моего тура у нас возникли досадные недоразумения: осмелюсь сказать, он весил в целом четырнадцать стоунов3.

Мелькнула мысль навьючить всю голову на моего друга. Он же пытался мне объяснить невыполнимость моего «повеления» и поспешно начал отделять трофей. Уже ночью мы вернулись на стоянку. Так как все спали, мы организовали стол в охотничьем домике, и теплый ужин неминуемо грозил растянуться. Сесили и ее охотник все еще были в поле. Кеннет заполучил серну с уродливыми прямыми рогами и добыл хорошего тура, который свалился в пропасть. Извлечь его представлялось совершенно невозможным. Он заявил, что это – рекордный трофей. Так бывает всегда: рекорды имеют свойство падать в пропасть, а трофеи невысокого качества остаются без измерения!

1) Сероу, или серау – млекопитающее семейства полорогих, длиною тела 120-180 см, близкое к горалам. Распространено в Южном Китае, Непале, Северной Индии и других странах Юго-Восточной Азии, а также в Японии. Известно два вида сероу.

2) Клиппшпрингер, или антилопа-прыгун – мелкая антилопа (длина тела 80–120 см), распространенная от Нигерии и Сомали до ЮАР.

3) 1 стоун – 6,35 кг.