«Ловец обезьян, раздавая им каштаны, сказал:
«Утром – три, а вечером –
четыре». Все обезьяны
разгневались. Тогда он сказал: «Раз оно так, то тогда утром – четыре, а вечером – три».
И все обезьяны обрадовались».
«Утром – три, а вечером –
четыре». Все обезьяны
разгневались. Тогда он сказал: «Раз оно так, то тогда утром – четыре, а вечером – три».
И все обезьяны обрадовались».
Чжуан-цзы (IV – III вв. до н.э.).
«Рассуждения о равенстве вещей».
«Рассуждения о равенстве вещей».
В «Российской Охотничьей Газете» опубликована статья Алексея Оболенского «Возвращаясь к «новым» Правилам», продолжающая дискуссию о Правилах полевых испытаний борзых. К сожалению, и эта статья (так же, как и опубликованная в «РОГ» ранее) посвящена обсуждению второстепенных вопросов. Я же считаю, что проблема Правил полевых испытаний борзых гораздо серьезнее, чем это видится автору, о чем, кстати, я уже имел возможность сказать в своих статьях «О «новых» Правилах испытаний борзых» (журнал «Охота и Рыбалка XXI век», 2006 год, №11) и «Эх, раз, еще раз!.. Еще много, много раз?» («РОГ», 2007 год, №3). Поэтому в очередной раз обсуждать второстепенные вопросы означало бы (простите за несколько грубоватую русскую поговорку) толочь воду в ступе.
(Кстати, из-за нежелания заниматься этим неблагодарным делом, точнее говоря, и из-за нежелания, я и не буду в своих коротких заметках касаться той совершенно анекдотичной ситуации, в которую поставил себя «один член» комиссии по борзым РФОС, написавший «кое-что» другим членам той же комиссии о Правилах, в редактировании которых он сам же и принимал участие! Или, во всяком случае, должен был бы принимать такое участие. Это чем-то мне напоминает унтер-офицерскую вдову, которая сама себя высекла).
Но в статье «Возвращаясь к «новым» Правилам» есть, однако, два момента (не связанных с обсуждением второстепенных вопросов, касающихся Правил испытаний борзых), с которыми я не согласен. Во-первых, я не согласен с тем, что, по мнению автора, оказался не совсем прав в своем предположении, что писать «письма протеста» в РФОС – значит, попусту тратить время. Да, «в феврале этого года в комиссию по борзым РФОС поступило письмо одного из ее членов» (того, кто «кое-что» написал. – В.С.), которое вскоре «было размещено на одном из интернет-ресурсов». (Кстати, не потому ли именно в Интернете, что в нем, как известно, можно разместить не только «кое-что», но и вообще что угодно?) Но разве можно считать, как это делает Алексей Оболенский, письмо одного из членов комиссии (даже если рассматривать это письмо как выражение частного мнения его автора) другим ее членам ответом на публичную критику в адрес комиссии?! А ведь именно о бесполезности частной критики РФОС я и писал в своей статье: «Если РФОС не отвечает на публичную критику в свой адрес, наивно думать, что ее реакция будет иной на критику частную!» («РОГ», 2007 год, № 3). А то, что РФОС не отвечает ни на публичную, ни на частную критику в свой адрес, признает и сам Алексей Оболенский, когда пишет, что «в конце прошлого (2006-го. – В.С.) года борзятниками МООиР было отправлено в РФОС коллективное письмо, требующее незамедлительного пересмотра «новых» правил. Однако никакой реакции на публикации и письмо ни от РФОС, ни от руководства комиссии по борзым этого объединения не последовало». Далее. Общепринятой практикой, насколько мне известно, является публикация ответа на критику именно в том издании, на страницах которого такая критика и появилась. И поскольку критика «новых» Правил испытаний борзых появилась на страницах «РОГ» и журнала «Охота и Рыбалка XXI век», то логично было бы и ответ на эту критику опубликовать на страницах именно этих изданий. Но ответа нет. Так в чем же я не прав?
Еще более странным является призыв Алексея Оболенского «вернуться к правилам 1981». Начну с того, что, используя для своего призыва заголовок статьи «рязанских охотников», Алексей Оболенский упустил из виду, что «Правила испытаний охотничьих собак борзых пород по вольному зверю» были приняты Всесоюзным кинологическим советом МСХ СССР 23 декабря 1979 года, а утверждены приказом Главного управления по охране природы, заповедникам, лесному и охотничьему хозяйствам МСХ СССР № 19 от 30 апреля 1980 года. (В.И.Казанский. Борзые. М., 1984 г., с. 190). И, кстати, Правила эти утверждены не Росохотрыболовсоюзом, как считает Алексей Оболенский, призывая проводить полевые мероприятия по прежним Правилам, а Министерством сельского хозяйства. Но в призыве вернуться к прежним Правилам испытаний борзых не было бы ничего странного, если бы Алексей Оболенский в своем отклике на мою статью «О «новых» Правилах испытаний борзых» не признал справедливость многих высказанных мною суждений о вопиющих недостатках в том числе и Правил 1980 года! Не является ли это еще одним примером странной логики автора, когда, с одной стороны, признается справедливой критика Правил 1980 года, а с другой, и почти одновременно с этим, раздается призыв вернуться к тем же Правилам?! Это тем более странно, что в своем отклике на мою статью Алексей Оболенский, признавая, как я уже говорил, справедливость многих моих критических высказываний, не привел ни одного (!) возражения по существу, ограничившись второстепенными замечаниями, не затрагивающими сути моих предложений по изменению Правил полевых испытаний борзых. Свой ответ на эти второстепенные замечания я уже привел в статье «Лукавая статистика». Тем не менее хотел бы вновь изложить здесь основные положения той моей статьи, а также высказать некоторые дополнительные соображения.
Первое и главное – я считаю, что как Правила 1947 года, так и все последующие их редакции, в том числе и редакция 1980 года, в принципе не позволяют объективно и точно проверить охотничьи качества борзых. Главным препятствием к тому, чтобы эти качества можно было проверить объективно и точно, является, по моему твердому убеждению, надуманная балловая система, с помощью которой почти все показатели полевого досуга борзых оцениваются не только весьма приблизительно, но зачастую и откровенно формально. Кроме того, неоправданно велик перечень оцениваемых на полевых испытаниях показателей полевого досуга, часть из которых к тому же оцениваются так же приблизительно и формально. Именно для того, чтобы исключить (или хотя бы свести к минимуму) эту приблизительность при проверке охотничьих качеств борзых, я и предлагаю принципиально иной подход к проведению полевых испытаний. Я предлагаю, отказавшись от балловой системы оценок, проверять на полевых испытаниях лишь те показатели, которые только и могут быть действительно (а не формально !) проверены в условиях полевых испытаний, а именно: резвость борзой и ее поимистость. Причем резвость борзой проверять только по отношению к резвости русака, не учитывая при этом дистанцию подъема зверя, или так называемую «меру». (Тем, кто считает недопустимым отказываться от учета меры, позволю себе напомнить слова П.М.Губина, который писал, что «для того, чтобы в точности исполнить правило «показывать борзым зверя в меру», необходимо, чтобы борзятник «под островом» занимал лаз на таком месте, где бы он мог подпустить зверя к себе на дистанцию, сообразную резвости и поимчивости его собак, показать его борзым так, чтобы они могли всегда его поймать». (П.М.Губин. Полное руководство ко псовой охоте. М., 1891., ч. III, с. 57.). Мне могут возразить, что речь здесь идет об охоте, а не о полевых испытаниях. Да, это так. Но, во-первых, для очень большого числа современных любителей борзых полевые испытания и есть охота, а во-вторых, и в главных, допуская возможность отказа от учета меры, я исхожу из того, что даже если (как исключение!) борзая будет натравлена на русака, побудившегося и ближе 25 метров, и заловит его, то это будет означать только то, что ей повезло, и не более того! Вряд ли такое везение повторится с этой же борзой, на этих же испытаниях. Сегодня повезло ей, а завтра – другой или вообще ни одной. Ведь полевые испытания проводятся каждую осень, и каждая борзая имеет возможность проявить свои охотничьи качества как минимум четыре–пять осеней подряд, что, в свою очередь, естественным (а не искусственным!) образом нивелирует роль случайных удач.
Даже из приведенных выше нескольких основных положений предложенной мною системы проверки охотничьих качеств борзых видно, насколько кардинально они отличаются от Правил 1980 года. Поэтому ничего, кроме удивления, не может вызвать тот факт, что Алексей Оболенский, признавая, как я уже говорил, справедливость многих моих критических замечаний в адрес Правил испытаний борзых (и считая спорными лишь мои сомнения по поводу его невысокой оценки полевого досуга современных русских псовых борзых, а также того, что резвость борзой, по моему мнению, можно абсолютно точно измерить на кинодроме, и моего отношения к «мере», а все это – второстепенные, не имеющие прямого отношения к существу предложенной мною системы проверки полевых качеств борзых, моменты!), одновременно призывает вернуться к Правилам 1980 года! Странная логика!
Что же касается предложенной мною системы проверки охотничьих качеств борзых, то в дополнение к тому, о чем я уже писал в своей статье «О «новых» Правилах испытаний борзых», хотел бы добавить следующее. По ныне действующим Правилам на оценку борзой, кроме всего прочего, могут повлиять характер и состояние грунта, на котором проводятся испытания, т.е. так называемые условия скачки. (Кстати, в перечне условий, которые по Правилам считаются трудными, названы... лесопосадки. В моем лексиконе, к сожалению, отсутствуют «печатные» выражения, которыми я мог бы прокомментировать это!) Какой странной логикой руководствовались те, кто предложил это положение в Правила испытаний, сказать не берусь, поскольку, мало того, что характер этих условий никак не отражается в итоговом дипломе, полученном борзой, но и (что самое главное) характер этих условий почти никогда не является величиной постоянной. Другими словами, борзые почти всегда скачут в неодинаковых условиях. (А полностью одинаковые условия могут быть созданы только на кинодроме да на курсинговом поле, но никак не в реальных условиях полевых испытаний!) Так зачем же специально учитывать их, порождая тем самым возможность произвола со стороны судей?! (О вопиющем примере такого произвола, когда судья оценил работу грея, не заловившего русака, дипломом II (!) степени, объясняя свое решение тяжелыми условиями скачки, поведал недавно Владимир Максимов на страницах «Из дневника псового охотника». (Журнал «Охота и Рыбалка XXI век», 2007 г., №1).
Но в статье «Возвращаясь к «новым» Правилам» есть, однако, два момента (не связанных с обсуждением второстепенных вопросов, касающихся Правил испытаний борзых), с которыми я не согласен. Во-первых, я не согласен с тем, что, по мнению автора, оказался не совсем прав в своем предположении, что писать «письма протеста» в РФОС – значит, попусту тратить время. Да, «в феврале этого года в комиссию по борзым РФОС поступило письмо одного из ее членов» (того, кто «кое-что» написал. – В.С.), которое вскоре «было размещено на одном из интернет-ресурсов». (Кстати, не потому ли именно в Интернете, что в нем, как известно, можно разместить не только «кое-что», но и вообще что угодно?) Но разве можно считать, как это делает Алексей Оболенский, письмо одного из членов комиссии (даже если рассматривать это письмо как выражение частного мнения его автора) другим ее членам ответом на публичную критику в адрес комиссии?! А ведь именно о бесполезности частной критики РФОС я и писал в своей статье: «Если РФОС не отвечает на публичную критику в свой адрес, наивно думать, что ее реакция будет иной на критику частную!» («РОГ», 2007 год, № 3). А то, что РФОС не отвечает ни на публичную, ни на частную критику в свой адрес, признает и сам Алексей Оболенский, когда пишет, что «в конце прошлого (2006-го. – В.С.) года борзятниками МООиР было отправлено в РФОС коллективное письмо, требующее незамедлительного пересмотра «новых» правил. Однако никакой реакции на публикации и письмо ни от РФОС, ни от руководства комиссии по борзым этого объединения не последовало». Далее. Общепринятой практикой, насколько мне известно, является публикация ответа на критику именно в том издании, на страницах которого такая критика и появилась. И поскольку критика «новых» Правил испытаний борзых появилась на страницах «РОГ» и журнала «Охота и Рыбалка XXI век», то логично было бы и ответ на эту критику опубликовать на страницах именно этих изданий. Но ответа нет. Так в чем же я не прав?
Еще более странным является призыв Алексея Оболенского «вернуться к правилам 1981». Начну с того, что, используя для своего призыва заголовок статьи «рязанских охотников», Алексей Оболенский упустил из виду, что «Правила испытаний охотничьих собак борзых пород по вольному зверю» были приняты Всесоюзным кинологическим советом МСХ СССР 23 декабря 1979 года, а утверждены приказом Главного управления по охране природы, заповедникам, лесному и охотничьему хозяйствам МСХ СССР № 19 от 30 апреля 1980 года. (В.И.Казанский. Борзые. М., 1984 г., с. 190). И, кстати, Правила эти утверждены не Росохотрыболовсоюзом, как считает Алексей Оболенский, призывая проводить полевые мероприятия по прежним Правилам, а Министерством сельского хозяйства. Но в призыве вернуться к прежним Правилам испытаний борзых не было бы ничего странного, если бы Алексей Оболенский в своем отклике на мою статью «О «новых» Правилах испытаний борзых» не признал справедливость многих высказанных мною суждений о вопиющих недостатках в том числе и Правил 1980 года! Не является ли это еще одним примером странной логики автора, когда, с одной стороны, признается справедливой критика Правил 1980 года, а с другой, и почти одновременно с этим, раздается призыв вернуться к тем же Правилам?! Это тем более странно, что в своем отклике на мою статью Алексей Оболенский, признавая, как я уже говорил, справедливость многих моих критических высказываний, не привел ни одного (!) возражения по существу, ограничившись второстепенными замечаниями, не затрагивающими сути моих предложений по изменению Правил полевых испытаний борзых. Свой ответ на эти второстепенные замечания я уже привел в статье «Лукавая статистика». Тем не менее хотел бы вновь изложить здесь основные положения той моей статьи, а также высказать некоторые дополнительные соображения.
Первое и главное – я считаю, что как Правила 1947 года, так и все последующие их редакции, в том числе и редакция 1980 года, в принципе не позволяют объективно и точно проверить охотничьи качества борзых. Главным препятствием к тому, чтобы эти качества можно было проверить объективно и точно, является, по моему твердому убеждению, надуманная балловая система, с помощью которой почти все показатели полевого досуга борзых оцениваются не только весьма приблизительно, но зачастую и откровенно формально. Кроме того, неоправданно велик перечень оцениваемых на полевых испытаниях показателей полевого досуга, часть из которых к тому же оцениваются так же приблизительно и формально. Именно для того, чтобы исключить (или хотя бы свести к минимуму) эту приблизительность при проверке охотничьих качеств борзых, я и предлагаю принципиально иной подход к проведению полевых испытаний. Я предлагаю, отказавшись от балловой системы оценок, проверять на полевых испытаниях лишь те показатели, которые только и могут быть действительно (а не формально !) проверены в условиях полевых испытаний, а именно: резвость борзой и ее поимистость. Причем резвость борзой проверять только по отношению к резвости русака, не учитывая при этом дистанцию подъема зверя, или так называемую «меру». (Тем, кто считает недопустимым отказываться от учета меры, позволю себе напомнить слова П.М.Губина, который писал, что «для того, чтобы в точности исполнить правило «показывать борзым зверя в меру», необходимо, чтобы борзятник «под островом» занимал лаз на таком месте, где бы он мог подпустить зверя к себе на дистанцию, сообразную резвости и поимчивости его собак, показать его борзым так, чтобы они могли всегда его поймать». (П.М.Губин. Полное руководство ко псовой охоте. М., 1891., ч. III, с. 57.). Мне могут возразить, что речь здесь идет об охоте, а не о полевых испытаниях. Да, это так. Но, во-первых, для очень большого числа современных любителей борзых полевые испытания и есть охота, а во-вторых, и в главных, допуская возможность отказа от учета меры, я исхожу из того, что даже если (как исключение!) борзая будет натравлена на русака, побудившегося и ближе 25 метров, и заловит его, то это будет означать только то, что ей повезло, и не более того! Вряд ли такое везение повторится с этой же борзой, на этих же испытаниях. Сегодня повезло ей, а завтра – другой или вообще ни одной. Ведь полевые испытания проводятся каждую осень, и каждая борзая имеет возможность проявить свои охотничьи качества как минимум четыре–пять осеней подряд, что, в свою очередь, естественным (а не искусственным!) образом нивелирует роль случайных удач.
Даже из приведенных выше нескольких основных положений предложенной мною системы проверки охотничьих качеств борзых видно, насколько кардинально они отличаются от Правил 1980 года. Поэтому ничего, кроме удивления, не может вызвать тот факт, что Алексей Оболенский, признавая, как я уже говорил, справедливость многих моих критических замечаний в адрес Правил испытаний борзых (и считая спорными лишь мои сомнения по поводу его невысокой оценки полевого досуга современных русских псовых борзых, а также того, что резвость борзой, по моему мнению, можно абсолютно точно измерить на кинодроме, и моего отношения к «мере», а все это – второстепенные, не имеющие прямого отношения к существу предложенной мною системы проверки полевых качеств борзых, моменты!), одновременно призывает вернуться к Правилам 1980 года! Странная логика!
Что же касается предложенной мною системы проверки охотничьих качеств борзых, то в дополнение к тому, о чем я уже писал в своей статье «О «новых» Правилах испытаний борзых», хотел бы добавить следующее. По ныне действующим Правилам на оценку борзой, кроме всего прочего, могут повлиять характер и состояние грунта, на котором проводятся испытания, т.е. так называемые условия скачки. (Кстати, в перечне условий, которые по Правилам считаются трудными, названы... лесопосадки. В моем лексиконе, к сожалению, отсутствуют «печатные» выражения, которыми я мог бы прокомментировать это!) Какой странной логикой руководствовались те, кто предложил это положение в Правила испытаний, сказать не берусь, поскольку, мало того, что характер этих условий никак не отражается в итоговом дипломе, полученном борзой, но и (что самое главное) характер этих условий почти никогда не является величиной постоянной. Другими словами, борзые почти всегда скачут в неодинаковых условиях. (А полностью одинаковые условия могут быть созданы только на кинодроме да на курсинговом поле, но никак не в реальных условиях полевых испытаний!) Так зачем же специально учитывать их, порождая тем самым возможность произвола со стороны судей?! (О вопиющем примере такого произвола, когда судья оценил работу грея, не заловившего русака, дипломом II (!) степени, объясняя свое решение тяжелыми условиями скачки, поведал недавно Владимир Максимов на страницах «Из дневника псового охотника». (Журнал «Охота и Рыбалка XXI век», 2007 г., №1).
Я считаю, что из Правил испытаний борзых следует исключить упоминание о легких и тяжелых условиях скачки, оставив лишь перечень условий, при которых испытания не проводятся. Аргумент здесь тот же, что и приведенный мною ранее при обосновании возможности отмены учета дистанции подъема зверя: сегодня борзая скачет в одних условиях, а завтра – в других. И это относится к каждой участвующей в испытаниях борзой, т.е. само участие в испытаниях естественным образом выравнивает шансы всех борзых на получение диплома. В этой связи мне хотелось бы предложить любителям охоты с борзой высказать свое мнение о возможности внесения в Правила испытаний положения об обязательном многодневном (и не двух-трех-пятидневном, а трех-четырехнедельном) их характере. Я понимаю, что это мое предложение потребует со стороны организаторов испытаний значительно больших усилий, чем сейчас, но в случае его принятия оно, несомненно, будет способствовать значительно более объективному выявлению и проверке охотничьих качеств борзых. И коль скоро речь зашла об этих качествах, приведу еще один аргумент в пользу предлагаемого мною уменьшения числа проверяемых на испытаниях показателей полевого досуга борзой. Общеизвестно, что полевые испытания – мероприятие, так сказать, племенного характера, по результатам которых проводится отбор производителей для будущих вязок. Но поскольку, что тоже общеизвестно, вести породу по двум признакам значительно проще, а значит, и эффективнее, чем по девяти (как того требуют ныне действующие Правила), то я и предлагаю ограничиться на испытаниях проверкой только двух, но зато ключевых, качеств борзой – ее резвости и поимистости.
И еще два дополнения к тому, о чем я уже писал. Только недоумение может вызвать тот факт, что в Правилах испытаний есть пункт о том, что оценка борзым снижается, если при травле «собаки явно мешают друг другу при преследовании и ловле /зверя/». Но разве борзые (если, конечно, они примерно равны по своей жадности и резвости, а только такие, замечу, и могут явно мешать друг другу), преследуя свою добычу, коей и является для них пытающийся спастись бегством русак, могут при этом не мешать друг другу?! Ведь это для членов экспертной комиссии разворачивающаяся перед их глазами картина травли является материалом для оценки охотничьих качеств борзых. Для самих же борзых – это охота, охота за добычей! При этом они просто не могут не мешать друг другу! Странно, как этого можно не понимать?!
И еще одно дополнение. Оно касается того, как свести к минимуму возможность возникновения конфликтов между участниками, когда возникает спорная ситуация по поводу того, кому из них пускать своих борзых, если русак побудился (пользуясь выражением Владимира Максимова) на границе зон их ответственности. (Замечу в скобках, что сама причина возникновения подобных конфликтов кроется в соответствующем пункте ныне действующих Правил, который гласит: «Ведущие обязаны пускать собак по зверю, поднявшемуся перед номером»). Поскольку такая идеальная ситуация – явление на полевых испытаниях не столь уж частое, то неудивительно и то, что споры по поводу того, кому из идущих по соседству участников травить зайца, явление, напротив, довольно обычное. Для того чтобы избежать подобных конфликтов (которые, напомню, для одного из участников завершаются снятием с испытаний), я предлагаю зафиксировать в Правилах следующее: каждый участник испытаний (кроме идущего крайним справа) имеет право (а не обязанность!) травить только того русака, который побудился непосредственно перед ним или слева от него вплоть до воображаемой линии движения соседнего слева участника. Участник, идущий крайним справа, кроме того, имеет право травить и русака, побудившегося и справа от него.
Думаю, что следование этим простым правилам привело бы к существенному сокращению числа недоразумений и споров уже хотя бы по той причине, что для участника испытаний наблюдать только за одним сектором поля намного проще, чем за двумя. Кроме того, применение этих правил существенно сузило бы (если не свело к нулю) «поле» для произвольных судейских решений. И не в этом ли, если говорить о предложенной мною системе проверки охотничьих качеств борзых в целом, одна из причин того, что эксперты предпочитают проводить испытания по старым «новым» Правилам? Ведь если бы испытания проводились по предложенной мною системе, то обслуживающие эти испытания эксперты лишились бы возможности по своему усмотрению одной борзой прибавлять баллы, а у другой – отнимать; присуждать дипломы за поимку русака, которую они не видели или которой вообще не было; одного участника под надуманным предлогом снимать с испытаний, а другого в аналогичной ситуации – оставлять, и проч., и проч. Логику экспертов понять можно. Но как понять логику тех, кто, несмотря на очевидную надуманность «балловой системы» оценки охотничьих качеств борзых, продолжает отстаивать ее принципы, призывая вернуться к Правилам 1980 года, основой которых (как, впрочем, и всех предыдущих редакций и оригинала 1947 года) как раз и является названная система?! Продолжать пользоваться на полевых испытаниях борзых «балловой системой» оценки их качеств – значит, продолжать обманывать самих себя, поскольку, как я уже неоднократно говорил, «балловая система» в принципе не позволяет правильно определить ни одного из этих качеств вследствие того, что в принципе неверна сама идея субъективными методами оценивать объективные качества! Если кто-то считает, что я не прав, пожалуйста, выскажите свою точку зрения. А то почти полное отсутствие реакции на публикуемые материалы, касающиеся проблемы Правил полевых испытаний борзых, поневоле наводит на мысль, что прав был Алексей Оболенский, который в своей статье «Возвращаясь к «новым» Правилам» выражал беспокойство по поводу того, что продолжающаяся дискуссия может «прискучить псовым охотникам».
И еще два дополнения к тому, о чем я уже писал. Только недоумение может вызвать тот факт, что в Правилах испытаний есть пункт о том, что оценка борзым снижается, если при травле «собаки явно мешают друг другу при преследовании и ловле /зверя/». Но разве борзые (если, конечно, они примерно равны по своей жадности и резвости, а только такие, замечу, и могут явно мешать друг другу), преследуя свою добычу, коей и является для них пытающийся спастись бегством русак, могут при этом не мешать друг другу?! Ведь это для членов экспертной комиссии разворачивающаяся перед их глазами картина травли является материалом для оценки охотничьих качеств борзых. Для самих же борзых – это охота, охота за добычей! При этом они просто не могут не мешать друг другу! Странно, как этого можно не понимать?!
И еще одно дополнение. Оно касается того, как свести к минимуму возможность возникновения конфликтов между участниками, когда возникает спорная ситуация по поводу того, кому из них пускать своих борзых, если русак побудился (пользуясь выражением Владимира Максимова) на границе зон их ответственности. (Замечу в скобках, что сама причина возникновения подобных конфликтов кроется в соответствующем пункте ныне действующих Правил, который гласит: «Ведущие обязаны пускать собак по зверю, поднявшемуся перед номером»). Поскольку такая идеальная ситуация – явление на полевых испытаниях не столь уж частое, то неудивительно и то, что споры по поводу того, кому из идущих по соседству участников травить зайца, явление, напротив, довольно обычное. Для того чтобы избежать подобных конфликтов (которые, напомню, для одного из участников завершаются снятием с испытаний), я предлагаю зафиксировать в Правилах следующее: каждый участник испытаний (кроме идущего крайним справа) имеет право (а не обязанность!) травить только того русака, который побудился непосредственно перед ним или слева от него вплоть до воображаемой линии движения соседнего слева участника. Участник, идущий крайним справа, кроме того, имеет право травить и русака, побудившегося и справа от него.
Думаю, что следование этим простым правилам привело бы к существенному сокращению числа недоразумений и споров уже хотя бы по той причине, что для участника испытаний наблюдать только за одним сектором поля намного проще, чем за двумя. Кроме того, применение этих правил существенно сузило бы (если не свело к нулю) «поле» для произвольных судейских решений. И не в этом ли, если говорить о предложенной мною системе проверки охотничьих качеств борзых в целом, одна из причин того, что эксперты предпочитают проводить испытания по старым «новым» Правилам? Ведь если бы испытания проводились по предложенной мною системе, то обслуживающие эти испытания эксперты лишились бы возможности по своему усмотрению одной борзой прибавлять баллы, а у другой – отнимать; присуждать дипломы за поимку русака, которую они не видели или которой вообще не было; одного участника под надуманным предлогом снимать с испытаний, а другого в аналогичной ситуации – оставлять, и проч., и проч. Логику экспертов понять можно. Но как понять логику тех, кто, несмотря на очевидную надуманность «балловой системы» оценки охотничьих качеств борзых, продолжает отстаивать ее принципы, призывая вернуться к Правилам 1980 года, основой которых (как, впрочем, и всех предыдущих редакций и оригинала 1947 года) как раз и является названная система?! Продолжать пользоваться на полевых испытаниях борзых «балловой системой» оценки их качеств – значит, продолжать обманывать самих себя, поскольку, как я уже неоднократно говорил, «балловая система» в принципе не позволяет правильно определить ни одного из этих качеств вследствие того, что в принципе неверна сама идея субъективными методами оценивать объективные качества! Если кто-то считает, что я не прав, пожалуйста, выскажите свою точку зрения. А то почти полное отсутствие реакции на публикуемые материалы, касающиеся проблемы Правил полевых испытаний борзых, поневоле наводит на мысль, что прав был Алексей Оболенский, который в своей статье «Возвращаясь к «новым» Правилам» выражал беспокойство по поводу того, что продолжающаяся дискуссия может «прискучить псовым охотникам».
Комментарии (0)